Армель хищно улыбнулась, доставая из кармана припрятанный флакон с розовой водой. Именно её отголоски чувствовались в комнате сквозь курительную смесь. Другая рука стёрла остатки помады с губ, той самой, отпечаток которой алел на воротнике его рубашки.

— Ты всё равно будешь моим. Всё равно, — пообещала она закрытой двери и откинулась на спинку дивана.

— Я могу открыть окно? — прикрывая лицо платком, спросила у Эйдана. — Здесь очень душно.

— Что?

Красные, воспалённые глаза непонимающе смотрели на меня. Сам мужчина страшно исхудал за эти дни, что мы не виделись. Кожа пожелтела и выглядела тонкой и хрупкой, как пергамент, черты лица заострились, трехдневная щетина добавляла десяток лет сверху.

Верх рубашки, выпущенной из затёртых брюк, был распахнут, открывая тощую грудь. Уже почти ничего не осталось от того яркого и жизнерадостного молодого мужчины, которого я знала когда-то.

Курительные смеси из Эмират Барху. Зараза, погубившая столько жизней.

Я ведь всё никак не могла понять, что же так сильно могло изменить его. Как и по каким причинам тот Эйдан превратился в злобного и немного сумасшедшего, одержимого местью мужчину, которого мы встретили на балу. Списывала всё на тоску по Селине и так ошиблась, не заметила, что отравляет его столько месяцев.

Как там говорила Мергери? По чуть-чуть не считается. Отговорка, которую так любят повторять одурманенные. Что в любой момент могут перестать, но это лишь успокоение.

Самообман!

Как и когда он начал курить этот яд?

Когда боль утраты стала совсем невыносимой, когда мысль о том, что любимая предпочла его другому, разъела душу? Всего чуть-чуть, пару грамм и долгожданное забвение.

Ведь это не считается.

Но потом горстки стало мало, доза увеличилась, стал меняться и состав смеси. Виконт закупал контрабандой более сильные наркотики.

День за днём, неделя за неделей.

Отравляя разум и лишая рассудка.

И рядом не было никого, кто бы смог остановить и уберечь.

— Я хочу открыть окно, — вновь повторила я, поворачиваясь к нему спиной и активируя защиту. — Ты ведь не возражаешь?

— Нет.

Я открыла створку, впуская свежий воздух в кабинет и пытаясь отдышаться. От дыма кружилась голова, а к горлу подкатывала тошнота.

— Ты пришла, — произнёс Эйдан становясь рядом.

Слишком близко.

Защита предупреждала об осторожности, требуя отойти, оттолкнуть, связать в конце концов. Искра вспыхнула в крови, готовая в любой момент прийти на помощь.

Но я не могла. Только не сейчас. Эйдану нужен был друг. Кто-то, кто смог бы вернуть его назад. Моего предательства он бы не пережил.

— Ты меня напугал, — призналась я, поворачиваясь к нему и отступая чуть в сторону, пытаясь хоть немного увеличить расстояние между нами.

— Но ты пришла.

Мутные глаза лихорадочно блестели, а глаза бегали туда-сюда.

— Я не могла не прийти. Ты мой друг, — мягко произнесла я, старательно улыбаясь.

Спокойствие и доброжелательность. И никак иначе.

— Друг, — повторил виконт и губы исказились в горькой усмешке. — А если я не хочу быть твоим другом?!

— Мне очень жаль.

— Селина меня предала, — вдруг заявил он и хлопнул ладонями по подоконнику.

От громко стука я едва не подскочила на месте и лишь сильнее стиснула кулаки.

— Эйдан…

— Я вот только сегодня понял это. Целый год как дурак чего-то ждал, страдал, переживал и мечтал вернуть. А теперь прозрел!

— Это хорошо.

От его криков заболела голова.

— Она просто расчётливая сука!!!

Я всё-таки вздрогнула и отступила еще на шаг, потом еще на один и спряталась за огромным креслом.

— Продалась за титул, земли и остальную хрень! Продала нашу любовь! И после этого я должен по ней скучать?! — на следующем крике его голос резко сел и снизился до шёпота. — О нет, эта сучка мне не нужна. Права была мама, Селина меня не достойна!

Его лихорадило и водило из в стороны в сторону. И я не знаю, каким чудом он оставался на ногах.

А я в очередной раз пожалела о том, что плохо помнила целительские курсы. Ведь было какое-то снотворное заклинание. Но я никак не могла вспомнить его. Хотя нет, тут нужно что-то посерьёзнее заклинаний бывшей студентки. Для того, чтобы вывести весь яд и очистить разум, нужны профессионалы.

— Я исцелился! — Эйдан вновь сосредоточился на мне и оскалился. — И всё благодаря тебе.

— Я очень рада, — рассеяно отозвалась в ответ, думая, как теперь выпутываться.

— Ты ведь меня понимаешь. Как никто. И как я раньше этого не видел?

— Не видел чего? — спросила у него, пытаясь догадаться, в какую сторону его унёс обкуренный мозг.

— Что мы идеально подходим друг к другу. Как две половинки одного целого!

Только этого не хватало! Надо было вырубить его намного раньше, а не слушать этот бред. Чем дальше, тем глупее.

— А как же Мергери? Она тебя любит.

Про Леонарда я решила не говорить. Упоминание бывшего друга может лишь ухудшить ситуацию.

— Эта подстилка? — зло хохотнул он. — Да под кого она только не ложилась, пытаясь продать себя подороже. Она не меня любит, а мой титул, деньги и земли. Эта тварь вообще не умеет любить.

— Ты неправ.

— Моя Айола, — улыбнулся он, двигаясь на меня. — Такая наивная, такая добрая, привыкшая видеть во всех лишь хорошее. Нет, Торнтон не достоин тебя.

— Но я всё еще его жена, — напомнила ему.

— Это ненадолго.

Эйдан пытался подойти ближе и даже обнять меня, но я не позволяла. Так мы и кружили вокруг кресла.

— В каком смысле?

— Ваш развод это лишь вопрос времени. Поиграл с тобой и бросит. Такие, как он, не умеют ценить клад. А я могу. Я в отличие от него никогда тебе не изменю. И уж точно не притащу любовницу в свой дом знакомить с женой.

— Что ты имеешь в виду?

Я замерла и Эйдан тут же этим воспользовался, обхватывая руками, обдавая удушливым перегаром, от которого меня едва не стошнило.

— Он уже несколько месяцев спит с Армель. И ваш брак нисколько этому не помешал. А ты не знала?

— Это неправда, — ответила ему, вырываясь из его объятий.

Быть больше вежливой и обходительной я не собиралась.

— Армель мне сама открылась. Кстати, отличная баба, такое в постели вытворяет. Они давно переписываются и тайком встречаются у неё дома. Или ты думаешь, она приехала в Ванагорию пейзажами любоваться?