— Ложь, — выдохнула я.

А ревность уже загоралась в груди, мешая здраво мыслить.

— Правда? А ты проверь и убедись сама.

— Не буду. Я доверяю Леонарду.

— Наивная крошка Айола. Мне так жаль тебя. Но ничего, я смогу тебя защитить.

Виконт снова потянулся ко мне, и я не выдержала.

— Прекрати! Великие, Эйдан на кого ты стал похож? Смотреть жутко.

— Так спаси меня. Спаси и я сделаю тебя счастливой.

— Я уже счастлива. И мне жаль, что ты этого не понимаешь.

— Не надо, Айола. Не надо играть с моими чувствами.

С чем тут играть? Ведь чувств нет. А то, что сжигало его сейчас, лишь наркотический дурман, создавший для мужчины свой собственный придуманный мир.

Сзади громко хлопнула дверь, которую кто-то пинком выбил из проёма. Стукнувшись о стену, она жалобно повисла на сломанных петлях.

Я уже знала, кто там, еще до того, как повернулась.

Леонард.

— А вот и твой муж, — радостно хохотнул Эйдан и закашлялся. — Привет, бывший друг!

— Айола, идём, — ледяным тоном произнёс муж.

— Лео, я…

— Я сказал идём.

— Надо же, как он тебя. Будто собачонку подозвал, — издевательски протянул виконт, за что и получил по лицу.

Всего доля секунды, я даже не успела что-нибудь заметить. Вскрикнула Мергери и бросилась утешать поверженного любовника. А Торнтон вновь повернулся ко мне.

— Идём.

Ослушаться я не посмела, подхватила юбку и выбежала, бросив последний взгляд на поверженного мужчину, неожиданно ловя его довольный взгляд, который Эйдан не успел спрятать.

— Леонард, послушай, — произнесла я через две минуты жуткого молчания, которые мы провели в карете.

— Я ничего не просил, — прервал он меня, продолжая изучать пейзаж за окном. — Никогда. Кроме одного. Давал всё, что ты хотела, и просил лишь об одном — не встречаться с Эйданом.

— Прости, но…

— Ты мне солгала.

— Я тебе не лгала, — тут же возразила в ответ и нахмурилась, что-то не давало мне покоя, но я никак не могла понять что. — И я знаю, что нарушила твою просьбу. Но стоял вопрос жизни и смерти.

— Это предательство.

Я тяжело сглотнула.

— Ты неправ.

— Давай пока помолчим. Не уверен, то могу сейчас нормально мыслить. Поговорим потом, когда я немного остыну. Пока мы не наговорили друг другу лишнего.

А я неожиданно поняла, что не давало мне покоя.

Розы.

От него удушливо пахло розовой водой.

Я уже чувствовала этот аромат. Армель. Эта стерва…

Скользнула взглядом по мужу, пытаясь хоть что-то рассмотреть по его непроницаемому лицу. И надо было ему в этот момент повернуть голову, показывая тугой воротник рубашки, на которой ярким огнём алел цвет от помады.

… И сердце будто разорвалось на куски.

Нет, я не должна была верить этому. Не должна.

А механизм уже был запущен. Оставались последние штрихи, доказательства, которые я получила уже вечером.

Прибыв в особняк, Леонард велел идти в спальню, при этом приказав двум лакеям меня сопровождать, как провинившегося ребёнка. Обидно до слёз.

Вбежав в покои, я громко хлопнула дверью (точно дитё неразумное) и застыла тяжело дыша.

Перед глазами всё еще красной тряпкой алел след от помады на рубашке моего мужа. Муж мой, а помада не моя. И запах тоже не такой, чужеродный, слишком сладкий.

Я села на кровать, беря в руки одну из небольших разноцветных подушек, которые купила вчера во время прогулки по магазинам, желая добавить красок в нашу безликую спальню, и прижала её к себе, впиваясь ногтями в мягкую ткань.

— А что хотела, глупая? — глухо спросила сама у себя, с раздражением откидывая подушку прочь и снова вскакивая. Сидеть на одном месте было просто невыносимо. Надо действовать. — Выходя замуж, отлично же понимала, что верности от Торнтона ждать не следует. И не ждала. Не хотела. Знала, что он дамский угодник и любимец женщин.

Конечно, знала, но не думала, что всё произойдет так скоро.

Но это было тогда. До того, как непрошенные чувства поселились в сердце, а жгучая ревность затуманила разум.

Всё изменилось. Неуловимо, непонятно и быстро. Одна только мысль о том, что Леонард мог трогать эту маркизу, что её хищные коготки впивались в его плечи, а порочные губы жадно целовали лицо и тело, заставляла кулаки сжиматься от злости.

Мне казалось, что любить я больше не смогу. Что всё сгорело, превращая сердце в грязный пепел.

Страсть и желание — да. Но только лишь это.

Хватило всего двух недель, чтобы всё изменилось.

Но почему и как, я до сих пор не могла понять. Никакого ухаживания, цветов, конфет и страстных обещаний. Просто ощущение защиты и тепла.

И теперь это у меня хотели отнять.

Не позволю!

Как бы больно сейчас не было, неизвестность убивала сильнее.

Я должна знать правду. Должна, пока не поздно всё изменить.

— Не могу так больше, — прошептала своему отражению в огромном трюмо и решительно вышла из покоев.

Конвоя из лакеев там не наблюдалось. Видимо надоело стоять у покоев непослушной графини и ушли по своим делам.

— Отлично! — заявила я, решительно шагая по коридору. — Хочет Леонард или нет, но мы поговорим. Поговорим и я всё выясню. Посмотрю ему в глаза и узнаю правду.

Но в кабинете никого не оказалось. Совсем никого.

Я растеряно стояла посреди пустого помещения, смотря как ветер, проникая через распахнутое окно, раздувал парусами легкие занавески, принося из сада ароматы летних цветов.

Розы…

Снова этот запах. Он что теперь вечно будет преследовать меня во сне и наяву, травить душу и сводить с ума?

Из сада? Или…

На столешнице лежал вскрытый белоснежный конверт без подписи.

Да, я знала, что читать чужие письма нельзя, и в другой раз никогда бы так не поступила. Но сейчас была слишком взволнована, возбуждена и взвинчена, чтобы мыслить здраво.

Конверт меня словно магнитом манил.

Белоснежная бумага была такой плотной наощупь и в нос ударил запах розовой воды. Да, ей не надо даже подписывать свои послания. Этот аромат всё скажет без лишних слов.

«Скучаю без тебя. Считаю часы до следующий встречи. Не томи и не мучай меня больше. Я жду!»

В глазах потемнело, а рука с силой сжала бумагу, скомкав в комок.