как он оттаскивал Джаджи от пакетов с покупками миссис Дженкинс, которые та бросила в драматическом порыве.

– Тоби, будь любезен, отведи собак домой. Вот тебе ключи. Я позвоню Джейн, она сейчас тоже вернется домой, а потом я позвоню твоему отцу, он приедет и заберет тебя.

Тоби послушно потрусил домой, таща за собой ненагулявшихся и напрасно раззадоренных псов. Тут подъехала «Скорая». Медики цокали языками и качали головой, глядя на ногу Питера, сделали ему обезболивающий, уложили на носилки и погрузили в карету «Скорой помощи». Мне было приказано ехать вместе с ним в «Скорой», что было необычно и интересно, потому как раньше быть внутри машины «Скорой помощи» мне не доводилось. Хотя ничего особенного в этой поездке не было, если у пациента перелом, то сирены и мигалки, видимо, не положены.

Приятный медик, который, к счастью, не видел, как я пыталась заставить Питера встать и допрыгать на одной ноге до машины, и потому пребывал под впечатлением, что я все-таки добрая мать, улыбался мне подбадривающе. А он ничего, подумалось мне на секундочку.

– Не переживайте, – добродушно сказал он. – Парни в этом возрасте крепкие. До свадьбы заживет. Сильно болит, приятель? Может, тебе еще анестетика дать?

– Да, – вяло промолвил Питер. Он сделал глубокий вдох и потом снял с отвращением с себя маску. – Фу-у-у. Какая противная штука, – промычал он. – Мне от нее плохо. Мам, хочешь попробовать, возьми и дыхни, тебе понравится, ты же всегда говоришь, что любишь анестезию.

Мне анестезия и правда нравилась. Я прямо желала дыхнуть этого газа, чтобы снять напряжение и беспокойство за сына, стресс от сидения в «скорой» и того неприятного чувства, что все в толпе осуждали нерадивую мать. Симпатичный и добродушный медик, правда, глянул неодобрительно на меня после слов Питера, и я вынужденно отказалась от его предложения дунуть, так что я буду помнить только тот веселящий газ, которым дышала на родовом столе. После девяти месяцев воздержания от всего раскумариться было так здорово. Понятно, что когда ребенок лез наружу, ты все равно все чувствовала, но тебе было уже все равно. Когда Питер со своей огромной башкой родился, они не отобрали сразу у меня маску, потому что им нужно было еще накладывать швы, а потом они замотались и вовсе забыли про меня. Так я и лежала, дышала газом и была в экстазе, а Саймон все время держал на руках сына. Когда через полчаса медсестра пришла проверить, что и как, она была в ужасе, что я все еще под маской. К этому времени я витала уже в стране грез с феями и прочими эфемерными созданиями и очень не хотела возвращаться в реальность. Но, видно, такими байками моего строгого медика не проймешь.

В больницу они завезли Питера на коляске, я стала заполнять форму на столе регистрации, звонить Саймону и просить его приехать, а также чтоб он оповестил Джейн и отправил ее домой сидеть с собаками, а Сэм чтобы забрал Тоби у нас. Я была на удивление собранна и спокойна и все вопросы решала без горячки и нервов, так что я была очень довольна собой.

Когда я закончила со всеми формальностями, Питера уже увезли на рентген, и это было удивительно, ведь по телику ты только и слышишь, как люди жалуются, что им приходится сидеть в очередях и ждать до пенсии, пока их примет врач. Но, видно, в этой больнице все процессы были отлажены и все работало как надо, а потому не стоит верить всему, что видишь по телику и читаешь в Daily Mail. Милая медсестра показала мне, где я могу подождать, тут Саймон подъехал, а Питер уже вернулся с рентгена, и нас поместили в палату, где мы дожидались результатов.

– Питер, что случилось? – спросила я. В эту самую минуту мы впервые за все это время оказались наедине, так что можно было узнать, в чем же было дело.

– Ну, я типа залез на забор, а потом как бы упал, – невинно начал свое повествование Питер.

– Я это уже поняла. А почему ты оказался на заборе?

– Из-за телок.

– Телок? Там что, коровы были? Ты корову испугался и на забор полез?

– Да нет же, мама, телки, девчонки!

– Телки? Серьезно? Ну во-первых, не думаю, что такое слово до сих пор используется, для вашего поколения оно же устарело, а во-вторых, Питер, сколько можно повторять, что женщин надо уважать и говорить о женском поле вежливо, и вот на тебе, приехали, телки! Честно, я была лучшего мнения о тебе.

– Мам, я вот типа щас ваще не вывожу твоих лекций о феминизме, я же на больничной койке валяюсь, – застонал Питер.

И тут у меня в голове все сложилось.

– Питер, а ну признавайся, вы с Тоби взяли собак в парк, чтобы с девушками знакомиться?

Питер не знал, куда смотреть.

– Это так, да?

– Ну мы читали, что телки, извини, девушки любят собачек, и намного проще с ними заговорить, если у тебя собака. Но с твоими псами это не работает, потому что твой Барри, собака сутулая, садится и гадит каждый раз, когда мимо проходит клевая телка. Он гадит как заведенный.

– Ну и хорошо! Я рада, что мои собаки не будут прислуживать патриархату!

– Ага, девчонкам не нравится разговаривать с парнями, которые в это время какашки подбирают за собаками. Тогда я подумал, что если я залезу на забор, то Тилли Джонсон и Милли Уайт из нашей школы нас заметят, и типа мы же не в школе, и они начнут спрашивать, типа че я на заборе делаю. Но только я упал потом. И теперь они ваще не будут со мной разговаривать, потому что я лузер. Но это еще не все, мам.

– Что? Что еще ты натворил?

– Ну, наверно, не видно было, когда меня на носилки положили, но я еще и джинсы порвал на заднице, там такая дыра!

– Ох ты, господи!

– Ну да, все видели мои трусы.

– Ну что же, это не страшно, хотя бы они на тебе были.

– Но это же трусы со спайдерменом, ты мне их на Рождество дарила. Это зашквар! Ма, я в свою школу не вернусь теперь!

Конечно же, я всей душой переживала за своего сына, за его сломанную лодыжку, за то, что он сейчас в том возрасте, когда противоположный пол кажется инопланетянами и ты не можешь понять, как и о чем с ними общаться. Но часть моего сознания возмущалась из-за того, что мой сын называет