От командира ледокола «Ермак».

Перед уходом «Ермака» в летнее плавание на север объявляется всем служащим нижеследующее.

1. Около 10 июня «Ермак» выйдет из норвежского порта Тромсё к Новой Земле, поднимется к северу вдоль ее западного берега и, обойдя ее с севера, направится в порт Диксона около устьев реки Енисея. Из порта Диксона, или раньше, если льды не позволят до него добраться, «Ермак» повернет назад и постарается на обратном пути обследовать льды к северу, насколько это можно будет по состоянию их и не рискуя самим ледоколом, который на этот раз не идет умышленно испытывать прочность корпуса при работе во льдах, как это было в прошлое плавание.

2. Так как бывавшим в полярном плавании известно, что путь приходится выбирать в зависимости от встречных льдов, то всякому будет понятно, что совершенно определенным направлением задаваться вперед нельзя.

Одно имя уважаемого адмирала С. О. Макарова, стоящего во главе экспедиции, достаточно ручается за то, что все будет предусмотрено и сделано, чтобы обеспечить успех экспедиции – ее безопасность и своевременное возвращение.

3. К началу сентября предполагаем вернуться, но, как и все моряки, мы должны быть готовы к случайностям, поэтому возьмем с собой запас на один год, а также теплое платье и уголь в достаточном количестве на случай весьма мало вероятной зимовки во льдах.

4. Во все время экспедиции служащие будут получать оклад содержания, усиленный на одну треть.

5. Всякому предоставляется оставить доверенность на получение жалованья его родственникам в Санкт-Петербурге или Одессе во все время, пока продолжится экспедиция.

6. Если кому-либо условия предстоящего плавания не подходят, тех прошу заявить об этом теперь же, чтобы своевременно взять на их место желающих, в которых недостатка нет.

Командир ледокола «Ермак» капитан 2-го ранга Васильев.

Как видно из вышесказанного, каждому нежелающему подвергаться опасностям северного плавания предоставлено было оставить корабль; но все заявили желание идти, и, таким образом, «Ермак» должен был идти в плавание почти с тем самым экипажем, с которым он плавал и зиму. Видимо, у экипажа было полное доверие к своему судну и уверенность, что оно в состоянии с успехом следовать через полярные льды и благополучно возвратиться в то же лето.

Для северного плавания я нашел полезным убавить комплект служащих (в особенности в машинной команде), рестораторской же прислуги – прибавить.

По части провизии, за неимением времени, пришлось поступить так, как и в минувшее плавание, а именно: взять из морских запасов то, что имелось в готовности, в количестве, соответствующем годовой потребности. Солонина в порту имеется прекрасная, что же касается консервов, то в этом отношении порт не может похвастаться разнообразием, ибо в порту имеется лишь два сорта консервов, а именно: щи с кашей и горох с маслом.

Для небольшого перехода отсутствие разнообразия в пище не представляет существенной важности; но если бы пришлись оставаться в Ледовитом океане целый год, то отсутствие разнообразия в пище было бы очень тяжело для экипажа. Брать консервы, какие случится, на годовое плавание я не решился, ибо консервы могли оказаться негодными, и это поставило бы меня в критическое положение. Сухарей в запас не брали, а взяли муку белую и ржаную. Бывали подобные примеры, и не дальше как в последней экспедиции на «Belgica»: часть консервов нельзя было в рот взять.

По отношению к теплому платью пришлось тоже ограничиться полумерой, ибо настоящее полярное теплое платье сделать в несколько дней невозможно. На ледоколе имелось теплых полушубков, шапок и валенок на 35 человек; так как платье это через год предстояло заменить, то я велел приобрести второй комплект всего. Таким образом, теплого платья было достаточно на бо́льшую часть команды, но многие имели свое собственное теплое платье.

Из вышеприведенного описания видно, что «Ермак» не приготовлялся к зимовке. Я смотрел на дело так, что мы должны избежать зимовки в Ледовитом океане, но если бы по случайности пришлось остаться нам на зиму, то такое обстоятельство не вызвало бы катастрофы.

Довольно трудно быть вполне готовым к зимовке, если она в программу плавания не входит. Все излишне взятое вызывает непроизводительный расход, а некоторые предметы явились излишним бременем. Так, например, оставаясь на зимовку, нам полезно было бы иметь ездовых собак, чтобы делать экскурсии; но возить собак целое лето, зная почти наверное, что они не понадобятся, очень неприятно, а потому я на это плавание оставил мысль о собаках, тем более что короткое время, имевшееся в моем распоряжении, не давало никакой возможности заготовить собак, на что требуется почти 6 месяцев.

Главное наше оружие есть машина, и, разумеется, следовало бы принять все меры к тому, чтоб ледокол имел как можно больше топлива. Еще при постройке «Ермака» я возбудил вопрос об устройстве отопления нефтяными остатками, но предложение это не было принято, хотя оно вызывало расход лишь в 20 000 рублей. Нефтяное топливо дало бы огромные преимущества, потому что пуд нефтяных остатков соответствует 1,5 пуда угля. Кроме того, при ломке льда постоянно приходится менять ход.

Требуется то полный ход, то стоп-машина. Кочегары на «Ермаке» очень приспособились к этим неожиданным переходам, и устроенное на ледоколе хоудоковское дутье много способствует быстрому разгоранию угля. Также прекращение дутья способствует быстрому уменьшению жары. Тем не менее нельзя внезапно остановить горение угля, в особенности когда употребляется кардиф. При всяких внезапных остановках неизбежно приходится некоторое количество пара травить в холодильник, а это есть прямая потеря топлива. Думаю, что на ледоколе пуд нефтяных остатков заменил бы 2 пуда угля.

Перед предстоящим плаванием нечего было и думать о переходе на нефтяное отопление и следовало ограничиться угольным запасом. Разумеется, кардифский уголь заключает в себе больший запас жара, чем уголь ньюкаслский, но он дороже, и Кардиф лежит дальше от места назначения, чем Ньюкасл. Кроме того, ледоколу нужно зайти в Ньюкасл для того, чтобы принять некоторые предметы, изготовлявшиеся у Армстронга. Также следовало иметь в виду, что Ньюкаслский уголь разгорается легче, чем кардифский, и при переменных ходах потеря на нем меньше, так что, в сущности, на переменных ходах он почти не уступает кардифскому углю.

Все это привело меня к заключению, что можно ограничиться ньюкаслским углем для первоначального запаса; но так как первая часть плавания «Ермака» предназначена была для помощи экспедиции градусного измерения на Шпицбергене и по возвращении оттуда в Тромсё предстояло пополнить запасы угля, то я решил выписать в Тромсё кардифский уголь.

Приготовления по части инструментов не потребовали много времени, ибо на «Ермаке» уже имелись главнейшие метеорологические и гидрологические инструменты, оставшиеся от плавания 1899 г. и описанные в книге «“Ермак” во льдах». Надо было кое-что добавить, и об этом было написано различным фабрикантам с просьбой направить различные предметы прямо в Тромсё.