Особенное внимание было мною обращено на хронометры, и в этом деле принял самое сердечное участие кронштадтский астроном Фус, который исследовал три судовых хронометра и, кроме того, подобрал из имевшихся в порту 5 штук, так что получилось 8 хронометров.

Все гидрологические и метеорологические инструменты были отправлены в Главную физическую обсерваторию, директор которой М. А. Рыкачёв любезно разрешил бесплатно выверить их.

Следует упомянуть, что я заказал в Стокгольме батометр Петтерссона – Нансена с приспособленным в нем термометром. Батометр этот воистину надо признать наилучшим для больших глубин, ибо он замечательно сохраняет температуру воды, так что отсчет термометра, находящегося в этом батометре, может служить не только для определения, не переменилась ли в батометре вода, но и для контроля над показателем переворачивающихся на глубине термометров.

28 мая (по новому стилю) на ледоколе «Ермак» было отслужено молебствие, а 29-го в полдень он снялся с якоря и ушел на определение девиации, а потом в Ньюкасл, куда и прибыл 4 июня. Ледокол провожали я и еще два-три человека.[55]

В Ньюкасле было погружено 3200 т угля: такого большого количества ледокол еще никогда не принимал.

9 июня[56] «Ермак» вышел из Ньюкасла и тихими ходами дошел к 13-му числу до Меланген-фиорда, где вечером и стал на якорь у мыса Локвик. Отсюда отправлен был паровой катер в Тромсё узнать, можно ли туда пройти ледоколу при его осадке (более 27 футов). Суда Шпицбергенской экспедиции «Бакан», «Ледокол № 2» и пароход «Рюрик» уже собрались в Тромсё.

Получив уверение, что в проливе в большую воду глубина не менее 33 футов, «Ермак» 15 июня утром перешел в Тромсё и в тот же день вечером, приняв нашего консула в Финмаркене О. О. Визеля, следовавшего на Шпицберген, вышел вслед за «Баканом» и «Ледоколом 2» по назначению, имея пар в двух котлах. «Рюрик» остался ждать почту и академика Баклунда.

В море была мертвая зыбь, размахи качки доходили до 22°. 17 июня ветер засвежел до 7 баллов; ход отряда 5–6 узлов. В полдень открылся Медвежий остров; в 6 часов утра 18-го с ледокола увидели первый лед, подняли пар в третьем котле. Через час открылись берега Шпицбергена.

Лед был редкий, сначала разбитый, но постепенно становился гуще. Во 2-ом часу пересел с «Бакана» на «Ермак» академик Ф. Н. Чернышев со своим айс-мастером, и, в сопровождении «Бакана» и «Ледокола 2», «Ермак» продолжал пробиваться к горе Кейльхау. В 4-ом часу он стал на якорь в Betty bay.

19-го утром «Ермак», приняв вдоль борта, накачал ему 40 т пресной воды для котлов, так как прибой, державшийся еще у берега, затруднил бы ему наливку собственными средствами, с помощью шлангов, поданных на берег. В тот же день весь отряд вышел в Whales bay, сначала почти по чистой воде, затем встречая все больше и больше льда (до 85 %), который исчез неподалеку от якорного места. 20 июня на «Ермак» приняли с «Бакана» груз экспедиции градусного измерения: провизию, инструменты, сани, шлюпки.

Зачем приехали академик Ф. Н. Чернышев и астрономы А. А. Кондратьев, А. С. Васильев, А. Д. Педашенко, студент О. О. Баклунд и 22 человека рабочих, мезенцев и матросов. После этого «Ермак» снялся с якоря и, имея в кильватере «Ледокол 2», взял курс на Whales point. Плавучего льда до 70 %, часто попадаются айсберги, один из которых сидел на мели на глубине 21 сажени. Линия ледяных гор тянется от большого ледника к северу от Whales bay по направлению на Тысячу островов. В этот же вечер подошли к Whales point и отдали якорь на глубине 18 сажен в расстоянии от берега 3 кабельтовых. Спустили шлюпки и начали перевозку грузов на берег, у которого еще держался неширокий припай, местами более сажени толщиной.

21 июня «Ледокол 2» подошел к борту «Ермака» и принял с него 50 т ньюкаслского угля и 4 т питьевой воды. Вечером того же дня пришел из Тромсё пароход «Рюрик» и на нем академик Баклунд. Ночью по окончании выгрузки все члены экспедиция переехали в свой лагерь. 22 июня после полуночи при ветре SSW, засвежевшем до 4 баллов, начало нести лед; «Ледокол 2» для безопасности перешел и стал за кормой «Ермака».

В 6 часов утра, оставив на берегу наших геолога и ботаника со шлюпкой и двумя людьми, «Ермак» с академиком Ф. Н. Чернышевым снялся с якоря и пошел в Betty bay на поиски за «Баканом», который должен был следить за «Рюриком» и вместе с ним прийти в Whales point. Разбитый лед по-прежнему тянулся полосами вдоль фиорда. Шли в густом тумане, бросая лот. Придя на глубину 24 сажен, стали на якорь. Когда несколько разъяснило, увидели перед собой ледник, что к северу от Whales bay; снялись и пошли вдоль берега к югу, пользуясь кратковременными перерывами в тумане для распознавания берега.

23 июня в 6 часов утра увидели сквозь туман «Бакан». «Ермак» подошел к нему и стал на якорь в ожидании готовности у него пара. В 10 часов «Ермак» повел его сквозь льды в кильватер за собой; лед был густой, туман еще гуще, ход малый. Все время переговаривались свистками, часто теряя друг друга из виду. Только в 10 часов вечера туман разошелся, а в 11 часов весь отряд собрался на якоре у Whales point[57].

В полночь с 24 на 25 июня, когда решено было, что помощь «Ермака» для экспедиции больше не требуется, он снялся с якоря для следования в Тромсё, куда и прибыл 27 июня в 4 часа утра. Переход был сделан при пасмурной погоде и свежем вестовом ветре.

На рейде «Ермак» застал английский пароход «Lizzy», пришедший из Кардифа с 920 т угля для «Ермака».

В этот же самый день (24 июня) к 5 часам вечера на Петровской пристани в Кронштадте собрались некоторые из близких ко мне людей, чтобы проститься. Часть из них на катерах сопровождала меня до парохода «Петербург», стоявшего на малом рейде. Здесь мы ожидали прибытия парохода «Торнео», и в 6 часов я, простившись со своей семьей и провожавшими меня друзьями, отправился в путешествие.

Пароход «Торнео» заходил в Гельсингфорс и Ганге, и 13 июня в 4 часа дня мы были в Стокгольме. Приближаясь к пристани, я увидел почтенного ветерана полярных плаваний барона Норденшельда, который с дней своей ранней молодости и до этого времени с одинаковой настойчивостью продолжает работать на избранном им поприще. Времени у меня было очень немного, так как поезд в Дронтгейм[58] уходил в 6 1/2 часов. Барон Норденшельд помог мне разыскать Эриксона, который делает батометры Петтерссона – Нансена, а затем мы вместе с бароном отправились в один из ресторанов и за обедом обменялись мыслями о предстоящем плавании.

Барон был, как всегда, приветлив и разговорчив. Он говорил, что многие из работавших и плававших с ним в Ледовитом океане достигли высокого положения в Швеции. Так, бывший командир «Веги» Паландер теперь морской министр. Норденшельд проводил меня на поезд, и в 6 1/2 часов я отправился дальше. Норденшельд просил меня на обратном пути предупредить его, чтобы он успел собрать некоторых из своих друзей. Неумолимая смерть, однако, стояла уже за плечами его, и по возвращении из плавания я получил печальное известие, что Норденшельд скончался.