– Света? – Женщина удивилась. – Что она натворила?

– Абсолютно ничего, – искренне ответил Туровский. – Просто она оказалась случайной свидетельницей одного… э-э, происшествия. Точнее, возможной свидетельницей.

– И что вы хотите?

– Только задать ей пару вопросов, ничего больше. Если пожелаете, в вашем присутствии.

Мужчина и женщина переглянулись.

– Но ее нет дома. Она отдыхает в лагере.

– В лагере? – уточнил Сергей Павлович. – Не в санатории?

– Нет, нет, в лагере! Мы можем дать адрес… – Женщина покопалась в тумбочке, выудила листочек и протянула Туровскому. – Но вы точно знаете, что со Светой все в порядке?

Сергей Павлович еще раз взглянул на портрет, пытаясь отыскать сходство девочки с фотографии и девочки из санатория…

– Это она? Ваша дочь?

– Да… Мы снялись в прошлом году, на ее день рождения.

Ничего общего.

Вернее, общее-то можно было найти, коли задаться именно этой целью. Овал лица… Форма подбородка, форма ушей, форма надбровных дуг… Да, при определенном старании Света с фотографии могла бы загримироваться под Свету из санатория. Вполне могла бы, если бы не тысяча аргументов против. Одним из самых весомых было полное отсутствие следов грима на лице девочки, убитой на «ракете».

– Скажите, вы знаете всех Светиных подружек?

– Гм… Всех – вряд ли, только самых близких…

– Посмотрите, пожалуйста. – Туровский вынул из нагрудного кармана фотографию убитой.

Мужчина и женщина синхронно покачали головами.

– Нет, мы никогда ее не видели.

Света настоящая отдыхала в лагере – бывшем пионерском: вывеску сменили, на все остальное махнули рукой. Стояли, как и прежде, гипсовые барабанщики и горнисты на своих пьедесталах – маленькие, беззащитные и гордые…

Девочка долго разглядывала фотографию и хмурила брови – видно, что-то почувствовала, какие-то детали выдали, и спросила:

– Она что, умерла?

– Умерла, – кивнул Туровский. – Утонула.

– Жалко. Хорошо хоть папа с мамой плакать не будут.

– Почему?

– А она то ли интернатовская, то ли детдомовская… Была то есть.

– Как ее звали?

– Марина. Фамилию не знаю.

– А как вы познакомились?

– Да обыкновенно, на улице. Мы сидели на лавочке в сквере. Там наше место. Санька принес магнитофон, кассеты. Ну, сидим, балдеем. Вдруг подходит какая-то девчонка. Тоже встала, слушает. Санька ее прогнать хотел, но я заступилась. А чего он в самом деле? Его сквер, что ли?

– Сколько вас там было?

– Гм… В тот день – пятеро, пожалуй. Если я никого не забыла.

– А Марина заговорила только с тобой?

– Ну да. Это же я заступилась за нее перед Санькой.

– А почему он ее хотел прогнать?

– Не знаю. Они с первого взгляда друг друга невзлюбили. Он к ней постоянно придирался. Даже тогда, на пляже.

– Вы вместе ходили на пляж?

Света фыркнула:

– А что такого? Ну, ходили. Купались, загорали. То есть Марина сначала в воду не лазила, мы думали, она плавать не умеет. Санька над ней начал издеваться, представляете? Ни за что ни про что. Я ей однажды сказала: чего ты терпишь? Хочешь, я ему в морду заеду? Нельзя же с человеком так только потому, что он плавать не научился. Санька услышал, загоготал, дурак эдакий.

– А Марина?

Света улыбнулась:

– А она подошла к нему и говорит: видишь баржу у того берега? Давай до нее и обратно наперегонки, без перерыва. Мы думали, она сдурела. Туда из взрослых-то редко кто плавал, уж больно далеко, да и вода была тогда холодная. Санька и половины не проплыл, повернул назад. А Марина – спокойно, даже вроде и не устала. Ой!

Света вдруг испуганно прижала ладони к щекам:

– А ведь вы говорили, она утонула… Она же плавала как рыба. – На ее глазах закипели слезы. – Значит, она не сама, да? Ее кто-то утопил?

И заплакала – тихонько, без всхлипов.

Туровский убрал в карман фотографию – с мрачной мыслью о том, что кончик нити снова потерян. Остались лишь повисшие в воздухе вопросы: как? почему? кто сумел так дьявольски воздействовать на сознание Марины (или вовсе его отключить)? кто ее подготовил? кто тренировал? и наконец, кто убил?..

Жрец, вдруг всплыло откуда-то слово. Имя, кличка? Он поднапряг память, включив свою «внутреннюю» картотеку, растолстевшую за пятнадцать лет работы. Так и ехал всю дорогу в душном автобусе на заднем сиденье, прикрыв глаза и перебирая в уме длинные списки. Жрец. Жрец…

И вдруг – он чуть не подпрыгнул от неожиданности: окружающая обстановка – грязный салон, полный разноголосых краснолицых дачников, поля с лесозащитными полосами за окном, голубое небо с редкими облачками (август расщедрился напоследок) – исчезла, и в яркой вспышке возникло искаженное страхом лицо – глаза, вылезшие из орбит, рот, раскрытый в беззвучном крике. Фоторобот. Туровский сам недавно составлял описание этого мужчины. Только тогда тот был одет в брезентовую штормовку, а его рыжеволосая спутница – в бело-оранжевую ветровку из тонкого капрона. Сейчас на мужчине был серый пиджак и рубашка без галстука. Туровский близко, в полуметре от себя, увидел жилистую шею с выпирающим кадыком, увидел даже руку, наносящую смертельный удар пальцами, собранными в щепоть («Клюв орла»). Но лицо того, кому эта рука принадлежала, осталось в тени… Ну же, взмолился Сергей Павлович, выйди, покажись! Раскрой наконец тайну!

Нет. Только угол какой-то комнаты в мертвенном свете люминесцентной лампы, перевернутый стул, медленно падающее тело и раскинутые руки, словно крылья большой птицы… Он приехал в отдел уже в сумерках. Чувствуя, что голова, гудящая подобно церковному колоколу, вот-вот расколется, он зашел к себе в кабинет, кинул в рот две таблетки ибупрофена, запил водой из графина. Вот на том жестком стуле сидела Тамара – нога на ногу, в расслабленной непринужденной позе, будто за столиком модного кафе, а не в кабинете у следователя. «Вы меня в чем-то подозреваете, Сергей Павлович?» А он лишь пытался ее защитить, ведь чувствовал кожей, как сгущаются тучи…

– Сергей Павлович!

Туровский поднял голову. Перед ним стоял Борис Анченко – строгий, даже торжественный.

– Сергей Павлович, нашли того человека, который уехал со Светланой… то есть с Мариной Свирской на «ракете».

– Где? – равнодушно спросил он.

– Жуковского, тридцать пять. Группа уже там, вас ждут.

Туровский сидел не шевелясь, только пальцы скатывали в аккуратный шарик пустую упаковку из-под двух проглоченных таблеток. Борис нерешительно переминался с ноги на ногу.