Пенни представил, как судебный пристав приходит за его машиной.

– Джеймс? – повторил приятель. – Ты здесь?

Пенни плотно зажмурил глаза.

– Совсем ненадолго, – сказал он. – Я сматываюсь.

– Куда? – спросил друг. – Проклятье, куда ты можешь уехать?

Пенни почувствовал, как у него внутри растет отчаянная ярость. Он бросил трубку на рычаг и отвернулся, потом шагнул к стене, вырвал телефонный провод, постоял посреди комнаты и решил, что не станет ничего брать с собой. Но и ничего не оставит. Пенни сбегал в гараж, принес запасную канистру с бензином и вылил ее содержимое на диван бывшей жены. Ему не удалось найти спички, поэтому он зажег газ на кухне, развернул рулон с бумажными полотенцами, положил один конец возле горелки и побежал обратно в гостиную. Когда самодельный фитиль разгорелся, Пенни выскочил из дома, сел в машину и завел двигатель, потом свернул на север и поехал в сторону Мохаве.

Его соседка заметила огонь, когда пламя стало подниматься над крышей. Она позвонила в пожарное депо Лэйни. Однако никто не поднял трубку. Там работали добровольцы, но сейчас все они стояли в очереди или сидели в коридоре, ведущем в правый угловой офис.

А когда теплый воздух, идущий от пустыни Мохаве, превратился в горячий ветер и Джеймс Пенни отъехал на тридцать миль от своего дома, огонь перекинулся на высохшие сорняки его бывшей лужайки. Когда он доехал до города Мохаве и обналичил в банке последний чек, пламя от его дома уже пробежало по его лужайке и по лужайке соседки и вовсю лизало основание ее заднего крыльца.

Как и все быстро растущие города Калифорнии, Лэйни строился в сжатые сроки. Фабрику заложили в начале первого срока президентства Никсона. Сто акров апельсиновых рощ вырубили и на их месте построили пятьсот каркасных домов, что сразу увеличило население города в четыре раза. С домами все было в порядке, но за прошедший тридцать один год дожди здесь шли менее дюжины раз, и дома стали невероятно сухими. Их обшивку высушили солнце и жаркие ветра пустыни. Пожарных гидрантов на улицах не было. Дома стояли близко друг к другу, ветрозащита полностью отсутствовала. Однако в Лэйни не было ни одного серьезного пожара. До того понедельника в июне.

Соседка Джеймса Пенни позвонила в пожарное депо во второй раз, когда ее заднее крыльцо уже горело по-настоящему. В депо царило замешательство. Диспетчер посоветовал ей выйти из дома и ждать пожарную машину. Когда машина подъехала, дом соседки уже сгорел. Соседний – тоже. Ветер из пустыни помог огню перекинуться через узкий просвет между домами, заставив пожилую пару выскочить на улицу в поисках спасения. Лэйни вызвал на помощь пожарные бригады из Ланкастера, Глендейла и Бейкерсфилда, которые приехали с нужным оборудованием и спасли положение. Они полили водой из шлангов кустарник между домами, и огонь перестал распространяться. В результате сгорели только три дома – дом Пенни и двух его располагавшихся по ветру соседей. Уже через два часа паника прекратилась, Пенни находился в пятидесяти милях севернее Мохаве, а местный шериф работал вместе с пожарными следователями, чтобы выяснить, как все произошло.

Они начали с дома Пенни, со стороны которого дул ветер; он сгорел первым, поэтому температура в его развалинах была ниже. От него остались лишь перекрытия нижнего этажа, но планировка сохранилась. И они сразу обнаружили улики. На месте гостиной находилось самое жаркое место. Следователь из Глендейла увидел хорошо знакомую ему картину. Так выглядят наполненные пеной диваны или кресла, если их полить бензином и поджечь. Он объяснил шерифу, как огонь распространился вверх и наружу, на стены и потолок, и как пламя, добравшееся до чердака, поглотило балки, после чего крыша обрушилась внутрь. Абсолютно очевидный случай поджога. Ну а усилившийся ветер из пустыни помог огню перекинуться на два соседних дома.

Тогда шериф отправился на поиски Джеймса Пенни, чтобы рассказать ему, что кто-то сжег его дом и дома соседей. Он подъехал на своей черно-белой патрульной машине к фабрике и поднялся наверх мимо длинной очереди, сидевшей возле углового офиса Оделла. Менеджер рассказал ему, как прошел пятиминутный разговор с Пенни, который закончился сразу после часа дня.

Шериф поехал обратно в полицейский участок Лэйни, одной рукой придерживая руль, а другой поглаживая подбородок.

К тому времени, когда Джеймс Пенни ехал вдоль восточной стороны горы Уитни, в ста пятидесяти милях от дома, его объявили в розыск по обвинению в поджоге, что в сухой, жаркой и пустынной Южной Калифорнии являлось серьезным преступлением.

* * *

Дорожный патруль Калифорнии является одним из самых замечательных правоохранительных органов. Он знаменит по всей Америке и мире, романтизирован и идеализирован. Образ мотоциклиста-полицейского Западного побережья, сидящего на своей мощной машине, – одна из главных национальных икон. Щеголеватая желто-коричневая рубашка с белой футболкой под ней, белый шлем, зеркальные летные очки, обтягивающие джодпуры[20], блестящие черные ботинки. Они курсировали по бесконечным, озаренным солнцем автострадам, помогая мигрирующему населению огромного штата благополучно добраться до цели своего путешествия.

Таков был образ. Вот почему Джоуи Ганстон стал полицейским. Однако он довольно скоро узнал, что реальность не имеет ничего общего с красивой сказкой. Всякая организация имеет лицевую и оборотную стороны. Ганстон попал на оборотную. Он не курсировал по залитым солнцем автострадам на мощном мотоцикле. Он ездил на стандартном полицейском «Додже» взад и вперед по 91-й трассе через пустыню Мохаве. У него не было джодпуров и ботинок, белая футболка превратилась в серую тряпку; зеркальные темные очки – дешевую копию «Рэй-Бан», которые он сам купил в Лос-Анджелесе, – Джоуи не носил, потому что работал в ночную смену с девяти вечера до шести утра.

Вот почему Ганстон разочаровался в жизни. Но не испытывал горечи. Он был не из тех парней. Вот как это работало с Джоуи: он не сдавался, столкнувшись с очередным разочарованием, а просто начинал вкалывать еще больше. Он дал себе слово, что будет трудиться изо всех сил и переберется с оборотной стороны на лицевую. Просто за все нужно заплатить свою цену. Он будет ездить по 91-й трассе в фабричном коричневом «Додже» с пластиковым значком ДПК на дверях до тех пор, пока не сможет показать, на что способен. Джоуи катался по одному и тому же маршруту уже тридцать один месяц. И никаких новостей о переводе на 101-ю трассу и мотоцикл. Даже намеков. Но он твердо решил, что добьется своей цели.

Итак, Ганстон продолжал напряженно работать. А это значило, что ему следовало искать новые шансы, которые, как он знал, обязательно появятся. Проблема состояла в том, что новые шансы на 91-й трассе возникали не слишком часто. Это прямая автострада между Лос-Анджелесом и Лас-Вегасом, что позволяет поддерживать вполне приличную скорость, к тому же здесь красивые виды. Участок Ганстона имел протяженность в сто двадцать миль от Барстоу на западе до самой границы штата на склоне горы Кларк. Задачу Джоуи осложняли часы работы. В течение тридцати одного месяца он практически ничего не делал, если не считать того, что останавливал тех, кто превышал скорость, и примерно два раза в неделю вызывал по радио «Скорую помощь», когда какой-нибудь перебравший парень не справлялся с управлением и разбивался.