– Хотя бы он жив, – оптимистично резюмировала я. – Возможно, когда проснется, сможет объяснить, что произошло.

– Но в таком случае, – добавила Образцова, – если убийца все-таки существует, и если он еще на судне, то Никите угрожает опасность.

– Тогда лучше бы никому о нем не знать, – кивнула я. – Пусть все думают, что он уехал.

– Постойте! Нет никакого убийцы. Я же говорю: каждый рейс кто-нибудь умирал.

– А у вас какая версия?

Он поднялся и налил себе спиртного. Только сейчас я обнаружила, что на столе – початая бутылка с какой-то темной бурдой и красивый фужер с остатками жидкости. Оказывается, наш директор увлеченно пил в одиночестве, пока мы так бессовестно не вломились. Вот почему у него такой странный вид, и вот почему его тянет на разговоры!

– Будете? – прямо-таки по-джентльменски предложил он высокоградусную дрянь двум хрупким девушкам, одна из которых вообще никогда не пьет. Естественно, мы отказались. – А я выпью. – И сделал, как сказал. – Так вот, вы спрашиваете, что я думаю по этому поводу?.. Садитесь! – он указал на кресла. Мы сели. – Сначала я не верил в это проклятье, но капитан все капал мне на мозги, капал… И я уже не знаю… что и думать. Может, он прав? Посудите сами, как только переоборудованный теплоход после длительных ремонтных работ «встает» наконец «на рельсы», тут же начинаются эти странные события. Значит, за те два года, что он стоял, в него что-то вселилось, не иначе… Я даже заинтересовался такими вещами… Сериал «Сверхъестественное» видели когда-нибудь? – Мы кивнули. – Вот! Я насмотрелся, а еще капитан… Я и поверил.

– Не нужно было верить, – попеняла я взрослому мужчине на поистине детский поступок, – нужно было вызвать полицию.

– А что вы думаете, они стали бы заниматься этим? Вскрытие ничего не показало, нет причин для возбуждения уголовных дел. Все умерли своей смертью.

– Стало быть, их осматривали плохие патологоанатомы. Наш вот кое-что обнаружил на телах.

– Не понял?

«Пить надо меньше, чтобы понимать быстрее», – чуть не ляпнула я. С этим человеком все-таки надо поосторожнее.

– Один пассажир, имеющий отношение к медицине, нашел загадочные следы на двух трупах. Ваш врач почему-то этим не озаботился.

– Подумаешь, следы! Предыдущие трупы не дилетанты осматривали, никто ничего не обнаружил. И в этот раз не найдут, вот вам прогноз мудрого человека!

«Себя, что ли, мудрым считаешь?» – внутренне прыснула я. Но сказала другое:

– Почему, стоило нам обнаружить следы, трупы загадочно исчезли?

– Они не загадочно исчезли, они были сданы в городской морг, как и положено. Это простое стечение обстоятельств, что раньше я не смог их спровадить. Хотя опять же, какая разница? С прошлых рейсов отдавали почти сразу, и все равно ничего не установили. Днем позже, днем раньше, что с того? В Калязине, Нижнем и Ярославле накануне случились крупные трагедии, где пожар жилого здания, где поезд сошел с рельсов, где крупная авария на дороге, короче, морги были переполнены, чужие, московские, трупы им были не нужны. А настаивать я не стал, говорю же: мне по барабану, сколько они будут плыть с нами. Но в последнем порту все прошло гладко.

– Понятно. Где доктор нашел Никиту? Во сколько?

– На прогулочной палубе, недалеко от входа в люкс. Сколько времени было, не знаю, вы все уже отчалили на экскурсию – это помню точно.

– Само собой, обычно на палубе люди толкутся. Кто-нибудь бы что-то заметил. Значит, искать следует среди тех туристов, кто не пошел в Городец, а также среди экипажа и обслуживающего персонала. За последних отвечаете вы, кстати. Нет соображений?

– Нет, – вздохнул он и снова налил себе. – Когда начинается работа гида, моя заканчивается. Я находился в своем номере, пока меня не позвал доктор.

Он опрокинул фужер. Пока он это делал, я взяла у Юльки пакет и извлекла зубную щетку.

– Как вы объясните, почему некоторые вещи Никиты пропали, а другие остались в каюте?

– Когда я разыграл каюту снова, я отправился к капитану с просьбой открыть люкс, дабы привести его в порядок перед новым заселением. Он его открыл, но не пошел со мной, потому что его окликнули матросы с какими-то проблемами. За это время я прошел в спальню, взял с пола дорожную сумку и покидал все, что успел найти в комнате. Фотокамеру, одежду со стульев, еще что-то… Эта сумка покоится под кушеткой в медкабинете.

– Вы – монстр! – обозвала пьяного человека впечатлительная Юлька.

– А что мне было делать? Должны были вселяться новые жильцы!

– Ой, – скривилась я, – только не делайте вид, что мое имя выпало случайно!

Он нахмурился. Налил себе еще. Выпил.

– Послушайте, я был зол на вас. Из семи карточек вытащить нужную – не такой сложный трюк.

– Монстр! – повторилась Юлька и запрыгала по полу от негодования на вопиющее злодейство.

– А раньше?

– Что? Нет, раньше я не глядел, что тянул. Какая мне разница, кто вселится в оплаченный другим человеком люкс?

– А может быть, это важно? Может быть, неспроста каюты разыгрываются среди пассажиров нижней палубы, а? – пыталась я подловить этого скользкого ужа.

– Послушайте, барышня, – с вызовом ответил он и слегка покачнулся. Мне кажется, ему пора завязывать с выпивкой и ложиться спать. – Я уже озвучил истинные причины такой лотереи на сцене. И ни капли не кривил душой. Я не такой уж плохой человек, как вы думаете, я воспитан на понятии равенства, и мне больно, что кто-то обитает в худших условиях. Вот и все.

Юлька потянула меня за рукав: пора уходить. Действительно, чего еще можно от него добиться? Еще два фужера, и, кроме русских народных песен, мы ничего не услышим.

Я сделала два шага к выходу, но все же обернулась. Любопытство не давало мне покоя.

– Почему вы все нам рассказали? Считаете, что я уже не жилец?

Он почти прослезился. Поднес даже пальцы к уголкам глаз.

– Я злился, что вы всюду суете нос… И если что-то… то это будет на моей совести.

– Какая гадость! – не могла я не выразить своего мнения.

Бывают случаи, когда просто не можешь понять другого человека. Его мотивы, его поступки, крепость его моральных принципов, ежели таковые вообще наличествуют в сердцах некоторых людей. Не знаю, как у вас, у меня такое происходит часто. Мы находились в каюте Ефима Алексеевича, и моя душа ныла от боли, глядя на этакое свинство.

– Почему же вы не прекратили лотерею насовсем? – взывала я к толике разума и совести. Но есть ли они? – Хорошо, вы в начале не верили, считали совпадением, не могли понять: как это так, что все, кто живет в люксе, умирают? Но ведь и Богдана уже умерла. И Никита впал в кому на ровном месте посреди палубы. Зачем продолжать? Да еще и с таким энтузиазмом! И врать всем, что Никита уехал!