Капитан утверждал, что отчаянный бизнесмен просто психанул, лишившись связи с домом и не встретив поддержки в восстановлении обещанного ему постоянного контакта, но в данную версию Сенчуку не верилось. Мотив поступка у беглеца наверняка был иным.

Настораживала и разом возникшая к нему отчужденность со стороны Забелина — дружка коммерсанта. Отчужденность, граничащая едва ли не с неприязнью, ни малейшего повода к которой он не подавал.

Морской офицер, не искушенный в лицедействе, человек, чьей сутью были прямота и откровенность, гибкостью хребта и податливостью характера не отличался, не умея скрывать владевшие им чувства.

А потому, не усматривая почвы для столь резкой перемены в их отношениях, Сенчук начал подозревать, что кавторанг видел его в памятную ночь у каюты штурмана.

Заботила Сенчука и странная компания ученых арабов: их замкнутая жизнь, непонятные по смыслу ежевечерние сборища, похожие на религиозные диспуты, да и славяне–матросы, как он заметил, порой обменивались с иностранными учеными двусмысленными взглядами и краткими, неясного свойства репликами, что поселяло в старпоме ощущение их давнего, однако упорно скрываемого знакомства.

Сенчук буквально тонул в болоте разного рода сомнений. И спасательным кругом являлась установка на обязательность прибытия судна в Америку. Все то, что препятствовало данной установке, подлежало безжалостному устранению.

Главным потенциальным препятствием отныне виделся представитель МЧС, но с превентивными мерами по отношению к этому типу торопиться не следовало. Перерезать ему горло и скинуть в кильватер — особенной сложности не представляло, однако пропажа официального представителя, выполняющего, возможно, и секретную миссию, могла усугубиться катастрофическими последствиями: в этом случае "Скрябин" подлежал возвращению в порт приписки силовыми методами. То есть мог вступить в действие фактор международного сотрудничества между правоохранителями.

С другой стороны, сознавать присутствие на борту источника будущих неприятностей было невыносимо, и Сенчук полагал необходимым действовать на их упреждение.

С расстановкой сил он определился: существовал пакистанец Кальянраман, наверняка знавший о пребывании на борту криминального груза; возле него, как изменившая своего хозяина прилипала, крутился Крохин — его, Сенчука, откровенный подельник, и, пускай толку от этого хмыря было чуть, рассматривать его в качестве вероятного единомышленника определенно следовало.

В каюту Крохина он явился в полночь, после того как тот прибыл с аудиенции, назначенной новым боссом–арабом, давшим команду следовать прежним курсом — к месту упокоения "Комсомольца".

Войдя в каюту, Сенчук тут же учуял густой аромат алкогольного перегара и по осоловевшим глазам переводчика понял, что тот в одиночестве предается тяжелому ночному пьянству, хотя бутылку, выдающую порок, стыдливо убрал.

Крохин был одет в мятую футболку, кожаные сандалеты на босу ногу и украшенные изображением пчелок пляжные, до колен, трусы — просторные, как паруса бригантины.

В помещении, отапливаемом скрытыми за переборками трубами, пропускающими дизельные выхлопы, стояла душная жара.

— Ну что, дружок, — сказал Сенчук умиротворенным голосом, — кажется, мы можем пропустить по сотне капель за стабилизацию обстановки и здравие наших новых управителей… Как тебе они, кстати? Душевные ребята, а?

— Н–ну, так… — откликнулся Крохин и, сильно качнувшись, склонился над стоявшей у стола спортивной сумкой, откуда после некоторого раздумья вытащил непочатую бутылку с шотландским виски.

Судя по донесшемуся звяку, извлеченная бутылка покинула изрядную компанию своих собратьев.

"А ты, братец, назюзенный… — подумал Сенчук, холодно посматривая на переводчика. — И попиваешь как конь… Дрянь твое дело! Траченый пузырек не выставил, значит, стесняешься хвори своей, алкашик…"

— Ну–с, за тех, кто в море и на борту, — сказал Сенчук, пригубив пряно опалившую гортань жидкость. — Так вот повторяю вопрос: пришлись ли твоей широкой душе наши гости?

— Какие там гости! — нетрезво отмахнулся тот и рыгнул. — Ну, араб… Мой, так сказать, начальник номер один…

— Так ты его знаешь?

— Ес–стественно. Я с ним еще когда в Эмиратах… Н–да. Железный человек! А денег у него… — Вытянув губы, он многозначительно присвистнул. — Полбабок всего мира — его лично, от–твечаю!

— Чужие деньги как чужая любовь, — сказал Сенчук, неодобрительно рассматривая веселых пчел на "диабетических", как он их определил, трусах своего визави. — Завидовать — морока, а зариться — риск… Ответь‑ка мне лучше вот о чем: в курсе ли этот шах и мат о содержимом известного тебе большого железного ящика?

Посвятив себя полуминутному раздумью, Крохин наконец‑таки сподобился на сдержанный кивок.

— А второй, Прозоров этот, кто он, как думаешь?

— Ну как?.. МЧС, все такое…

— МЧС — аббревиатура недавняя, — промолвил Сенчук веско, — а я напомню тебе три другие согласные буковки: Ка, Гэ… Ну, последнюю сам угадаешь?

— Откуда вы взяли? — подскочил с дивана Крохин, стукнувшись теменем о подволок. Он на глазах отрезвел.

— Отсюда. — Сенчук ткнул пальцем себе в грудь. — И представляется мне, что этот парень прибыл сюда за тем, чтобы вырвать наши сердца. А мой добрый пожилой мотор чувствует всеми своими поршнями того, кто желает разъединить его с корпусом.

— Да, действительно… — пробормотал Крохин. — С чего это МЧС спохватилось?..

— Вот! — подтвердил Сенчук. — И отреагировало так, будто им оса в задницу залетела!

— И… — потерянным голосом произнес Крохин, — почему?..

— А потому, Вова, что в контейнере нашем, по–моему, никакой не металлолом… И пока не поздно, скажи уж мне правду горькую, чего там такое драгоценное таится? А не скажешь — разреши откланяться, братец. И живи со своими секретами, но и своим умом…

— В контейнере — взрывчатка, — глухо отозвался Владимир, отводя взгляд.

— Армейская?

— Да, пластид.

— И все?

— Еще штук шесть автоматов… Но все было сделано чисто… С гарантиями. Неужели вы думаете, что Игорь мог подставиться?

— А как взрывчатку списали? — в свою очередь с напором спросил Сенчук. Телевизор смотрел? Нет? А зря. Большой склад в Сибири бабахнул, неужели не слышал? Слышал? Ну вот… И если его теперь можно отыскать, то — исключительно на секретной карте… В виде жирного гробового креста. Естественно, расследовал катаклизм не местный участковый. А военная контрразведка. Может, она бы еще долго вынюхивала да допрашивала, но, как понимаю своим слабым умом, дело организовали бандиты, а бандиты — народ жадный и решили товарчиком наперед запастись, дабы добро всегда под рукой было… А коли пошел качественный товар в розницу, жди покупателя–ревизора… Тем более сторожки всюду расставились! И вот у нас гость незваный, в доспехах полномочий, и завтра же полезет он во все щели, а уж в наш контейнер — в первую очередь!