— Вер-р-рни, — прорычала, сжав зубы.

— Ты неплохо устроилась, — голубокровая кивнула и подняла на меня глаза, полные ненависти. — Пистолет у тебя чудной, никогда раньше такого не видела, и колечко недешёвое. Командир хорошо платил за нюх или ты отрабатывала в койке?

— Это подарки. Верни кольцо!

Альда убрала револьвер за пояс платья и принялась рассматривать перстень. Вертела его в пальцах, примеряла, а у меня сердце кровью обливалось. Мерзко смотреть, как эта тварь щупает дорогую для меня вещь. Щелчок — и камешек отошёл от ободка, открыв рыбине наш с Ромео секрет.

— Не смей, дрянь! — сил мне хватило только на крик.

Связанная, с гуляющей по телу слабостью, я ничего не могла сделать Альде. Развернув маленький свиток, она прочитала три самых важных для меня слова и расплылась в довольной улыбке:

— Ты тоже не святая, погляжу, — потрясла листочком. — Пока я ублажала жирдяя, ты, не будь дурой, запрыгнула в койку к красавчику-лекарю.

— Заткнись…

— Любовь у вас, значит? Отлично! Зуб за зуб, тварь, — шипела рыбина. — Пристрелим Ландольфи на твоих глазах.

Ещё секунду назад у меня не было сил сделать шаг, но после неосторожного обещания голубокровой, почувствовав, что готова свернуть не только шею этой дряни, но и горы, я накинулась на неё. Путы не помешали навалиться на Альду и сбить с ног. Вцепилась зубами ей в плечо и почувствовала вкус крови во рту. Голубокровая завизжала, словно поросёнок. Пытаясь выбраться из-под меня, она сыпала отборными ругательствами, а я всё сильнее сжимала челюсти. Готова была выдрать кусок мяса из её плеча и переключиться на горло, но внезапный выстрел сломал мои планы.

***

— Ты идиотка, Альда! — Синьор Пеллегрино явно был очень недоволен.

— Она накинулась на меня! — протестовала рыбина. — Плечо прокусила! Надо было подождать, пока она меня загрызёт?!

— Это — девка, а не бешенная псина… К тому же связанная. О чём ты думала?!

Разомкнув веки, поняла, что лежу на полу в подвале в луже собственной крови. Всё вокруг плясало, меня здорово мутило, а справа между рёбрами выла невыносимая боль. О, Великий Брат… Выстрел! Одна из двух пуль в револьвере досталась мне.

— Очухалась? Видишь меня? — склонившись, Охотник прищёлкнул пальцами.

Видела, но нечётко. Пеллегрино плыл вместе с подвалом, а я, кажется, умирала. Звуки становились то тише, то громче, в ушах шумело, и терпеть боль становилось всё сложнее.

— Пусть сдохнет, — зло выдала Альда, — но перед этим помучается хорошенько. — Никакие деньги не смогут заменить мне Марио…

— Раз так, можешь прямо сейчас идти к собору Великого Брата просить милостыню, а я на паперть не собираюсь. У нас новые проблемы, — Пеллегрино шагал по подвалу, и каждый удар его сапога отдавал грохотом в моей голове. — Фабио вернулся с плохими новостями — Сальваторе собрал вещи и уехал.

— Как это? — удивлённо булькнула рыбина.

— Вот так! В доме уже новые жильцы. Дилижанс Ловчих видели на выезде из Илиси. Похоже, девка Сальваторе не нужна.

— У нас будет компромат на них, — голубокровая захлёбывалась словами. — Как только стая доберётся до Польнео…

— И кого ты собралась шантажировать? — горький смешок вырвался из горла Пеллегрино. — Гвидиче через пару часов отдаст душу Великому Брату, а Сальваторе может залечь на дно запоя и не всплыть. С их наблюдательницы много не возьмёшь — не та добыча.

— Лекарь! — радостно взвизгнула Альда. — У Гвидиче роман с их лекарем — Ландольфи. Пусть поставит Ловчую на ноги. Она может работать на стаю, Пелле.

— Роман, говоришь? — в тоне Охотника заиграло аккуратное ликование. — Тогда он выступит гарантом её послушания. Синьорина согласна? — снова навис над моим лицом.

— Иди ты… — еле слышно прошептала. Сил говорить громче не было.

Моё согласие Карузо не требовалось. Они с Альдой уже всё решили — отыскать Ромео для Пелле не проблема: мой лекарь или ещё в Илиси, или двигается по дороге в направлении Польнео. Оставалось только молиться, чтобы Великий Брат забрал меня в свои сады раньше, чем эти твари найдут его.

***

Сквозь маленькое окошко под потолком в сырой, дурно пахнущий подвал пробивались первые лучи солнца, а я всё ещё жила. Теряла сознание, а когда приходила в себя, мне чудился синьор Ландольфи. Тонкая грань между реальностью и забытьем постепенно исчезала, и я уже почти верила, что он и правда рядом со мной, шепчет на ушко как сильно любит меня.

— Гвидиче, фавн тебя… — очередная галлюцинация говорила голосом Рома, но не была столь нежна, как предыдущие. — Нужно чистое помещение, простыни, тёплая вода и верёвки.

До меня дошло, что этот синьор Ландольфи настоящий. Он здесь… Здесь! Радость вперемешку с горечью бултыхались на дне моего почти замершего сердца. Было жутко холодно и совсем не больно. Горячая ладонь под затылком, в губы упёрлось стеклянное горлышко, и я сделала глоток. Великий Брат! Настойка Ши показалась амброзией, у меня во рту заиграли арфы. Живительная влага быстро сделала своё дело — на ноги я, конечно, не подскочила, но почувствовала себя немного лучше, смогла разлепить веки и посмотреть на самого прекрасного мужчину в мире. Мой синьор лекарь.

— Гвидиче, я починю тебя, а потом вытащу нас отсюда, — тихонько шептал, прижимаясь губами к моему лбу. — Знаешь зачем? Чтобы собственноручно тебя придушить.

— Я… я люблю тебя.

— Фавн с тобой, не придушу.

— Заткнулись оба! — неожиданный рык Пеллегрино заставил меня вздрогнуть. — Спальня сойдёт за чистую комнату?

— Если ты не держишь там свиней, — огрызнулся Ландольфи.

— Шевелись! — Охотник наставил на Ромео пистолет.

Если бы не настойка Ши, подозреваю, просто не пережила бы путь из подвала в комнату. Ром нёс меня очень аккуратно, умудрялся говорить что-то ободряющее, но я почти не слышала. В ушах шумела кровь, бок выл от боли, и только присутствие синьора Ландольфи дарило спокойствие. При абсолютно поганом «дано» я чувствовала себя рядом с Ромео в безопасности.

— Всё, что ты просил, сейчас принесут, — Карузо и его пистолет не собирались оставлять нас с Ромом наедине.

Лекарь уложил меня на стол, поставил рядом свой саквояж и подмигнул, а синьор Пелле уселся в кресло. Охотник оставался Охотником — отличный обзор, удобно держать нас на прицеле. Едва я успела подумать, что, слава печатям, Альда не заявилась, дверь комнаты распахнулась и голубокровая шагнула через порог. Рыбина принесла чистые простыни, таз и ведро с водой, а ещё… верёвки. Зачем они, я не понимала ровно до того момента, пока Ром не избавил меня от старых пут и не привязал к столу крепко и надёжно — не дёрнуться, даже если очень захочется.

— Рана серьёзная и, видимо, не слишком свежая, — видела в карих глазах лекаря желание убить моих обидчиков.