class="p1">– Ты больной ублюдок!

Ее голос оказался сильным, громким. В нем чувствовался металл и жесткость. Она обвиняла его. Обзывала. Холодный тон. Полное отсутствие страха.

Не так! Не так она должна себя вести с ним!

– Жалкий выродок!

Перед глазами встал образ матери, давно забытый, похороненный в воспоминаниях. Она смотрела на него с отвращением. Память услужливо подсказывала ее слова. Те, которыми она награждала сына, пока порола его за провинности.

– Заткнись! Заткнись, сука!

Член в руке обмяк. Мошонка болезненно сжалась. Он был почти на пике. Вот-вот – и первый в жизни оргазм должен был случиться.

Но она все испортила! Снова!

Гнев и ярость вырвались звериным рыком. Неудовлетворенность отозвалась мучительным нытьем внизу живота.

– Сука! – Матвей застегнул ширинку. – Тварь!

Он сдернул ремень с гвоздя.

– Лучше бы ты сам сгорел, – искренне сказала Лина.

И на нее обрушились удары.

* * *

Слишком быстро она потеряла сознание. Матвей отчетливо слышал, как хрустнуло несколько ее ребер. Он вкладывал в удары всю свою ненависть. Красная пелена застилала глаза, делая остальной мир неважным. Кровавые брызги летели в разные стороны.

Когда рука устала, Матвей бросил ремень на пол. На грубой коже появились свежие заломы. Вытерев лицо о футболку, мужчина вышел из комнаты.

Умерла ли распятая на кровати женщина или нет – все равно. Единственное, чего ему хотелось, – снова почувствовать себя мужчиной. Довести дело до конца. Ощутить то, ради чего живут все люди. Стать нормальным, полноценным человеком.

Он рухнул на продавленный диван в соседней комнате. Свет торшера без абажура. Убогая обстановка. Тишина в доме, тишина снаружи.

Сердце громко стучало. По вискам тек пот. Тело никак не реагировало на мысли о женщинах. Его как будто отключили. На миг дали возможность заглянуть за грань сущего, а потом захлопнули дверь перед носом.

Совсем как тогда в Озерках.

* * *

Так близко от дома, которого больше нет. При желании можно сесть в машину и через час быть в деревне. Проехаться по улицам, по которым так мало ходил в детстве. Мимо школы, заглянуть на злосчастный стадион, увидеть проклятый турник. Припарковаться напротив давно заросшего участка, где стоял их дом. Там наверняка не осталось и следов того пожара. Давно все заросло травой, а деревья превратили огород в сад.

Это можно было сделать, но Матвей не страдал ностальгией. За четыре года жизни в Озерках он ни разу не проделал этот путь. Это уже не про него – другая история.

И все оставалось бы именно так. Все было бы по-другому. Лучше. Если бы в тот чертов день ему не попалась на глаза статья. Обычная заметка про какое-то там преступление, раскрытое по горячим следам. Небольшое интервью какого-то полицейского чина. И фотография Магдалины, подписанная чужим именем.

Это оказалось слишком сильным шоком. Матвей сидел перед монитором своего ноутбука и просто смотрел на страницу сайта. Вся шелуха, которую он сознательно наращивал вокруг себя, слетела. Он снова оказался маленьким брошенным мальчиком, которого наказывают родители, которого оставила сестра.

Дела фирмы перестали волновать. А ведь он оказался в Озерках именно из-за них. Все отошло на второй, а то и третий план.

Так давно Матвей потерял всякую надежду увидеть Магду, что свыкся с мыслью, что с ней произошло непоправимое. Ведь не могло же случиться так, что ее не нашли? Кто-то же должен был сказать о смерти родителей и его судьбе. А раз она не появилась, никаким образом не дала о себе знать, значит, с ней самой произошло страшное. Может быть, сбила машина. Может быть, она стала алкоголичкой и наркоманкой и умерла где-нибудь в канаве. Ее могли просто убить. А могла и сама покончить с собой.

Предположений можно было строить много. И со временем Матвей успокоился.

Однако единственный взгляд на фотографию сестры – и все вернулось. Магдалина – Лина Журавлева – выглядела хорошо. Цветущая женщина, уверенная в себе, красивая. С ухоженными руками, завитыми волосами. Прямо смотрит в объектив. Ни тени прошлого. Она довольно популярна, ее статьи набирают множество откликов. Рейтинги наверняка зашкаливают.

Она успешна.

Она жива и здорова.

Она просто не захотела его найти.

– Я заставлю тебя все вспомнить, – пообещал Матвей. – Я сломаю тебя. Уничтожу.

Он не мог успокоиться, закрыл номер гостиницы, где остановился, и отправился колесить по Озеркам. Маленький городок раздражал. Короткие улицы. Частые светофоры и пешеходные переходы. Повороты, кольцевые развязки. Непуганые пешеходы, перебегающие дорогу где вздумается.

Хотелось скорости. Чтобы машину иногда заносило и приходилось цепляться за руль. Может быть, напряжение хоть чуть-чуть спадет.

Матвей свернул на выезд из Озерков, на шоссе. Четыре полосы, встречные машины, груженые фуры. Горящие фонари по обочинам. Прошлой ночью шел снег, днем немного подтаяло, а теперь снова замерзало. На дороге стало опасно. Пришлось сбросить скорость.

Тогда он заметил ее. Светлые волосы слегка завиты и отданы во власть ветра. Во рту пересохло – та женщина, торгующая собой на трассе, в первый момент показалась похожей на сестру. Решение пришло тут же.

– Садись. – Матвей остановился рядом и приоткрыл окно со своей стороны.

Женщина наклонилась, заглянула в салон. От нее пахло сигаретами и мятной жвачкой. Неприятное лицо – потухшее, увядшее, очевидные слои макияжа.

– Пять штук, – сказала она.

– Садись, – повторил Матвей, закрывая окошко.

И она села. Горький запах дешевых духов неприятно щекотал ноздри. Женщина высунула язык с комком жвачки на нем. Двумя пальцами сняла комок с языка и положила его на приборную панель.

Он проследил за ее движениями. Слишком развязные, слишком вызывающие и привычные для нее. Несколько раз Матвей пытался заняться сексом, но с обычными девушками у него не доходило даже до второго свидания, а проститутками он брезговал.

– Че, здесь будем? Или куда повезешь? – спросила она, усаживаясь вполоборота.

Машина тронулась с места. Ее рука тут же оказалась у него между ног. Но кроме раздражения Матвей ничего не испытал.

– Выходим, – скомандовал он, остановив автомобиль у небольшого оврага, за которым тянулся по-весеннему пустой лес.

– Еще пару штук накинь.

– Хорошо.

– Оплата вперед.

Матвей вынул из куртки бумажник, отсчитал купюры и передал их проститутке.

– Классика или как?

– Как получится.

– Еще штука.

– Не слишком?

– Тебе надо, милый. И я так понимаю, мне нужно будет поработать. – Она выразительно посмотрела на его ширинку.

– Идем. – Он бросил ей на колени купюру.

Матвей помог ей спуститься вниз. В полумраке проститутка снова стала похожа на Магду.

– Больно! – сказала женщина, когда он слишком сильно сжал ее руку.

– Раздевайся. – Голос охрип.

– Ты больной? Тут холодно.

– Раздевайся, я заплачу.

– Расстегнусь, и все.

– Давай.

Она действительно расстегнула короткую курточку и блузку. Он смотрел