Последнюю перед нами дверь распахнули с каменными лицами и отступили одинаковые, как механизмы. Леди Бабетту пропускать вперед не пришлось, в дворцах такие широченные проемы, что стадо коров можно прогнать, мы вошли вместе.

Она охнула и прижалась ко мне.

— Сэр Ричард! Как обидно…

— Что стряслось?

— Я надеялась, вы меня тащите прямо в спальню!

— Ну да, — сказал я с сарказмом, — так и поверю, что вам интересны такие простые и привычные места. Спальни потому так и называются, что там спят.

Ее глаза заблестели любопытством.

— А-а, на вашем рабочем столе?

— Точно, — подтвердил я.

— Ой, какой вы хитрый выдумщик…

— Да вот с выдумкой у меня что-то все слабее, — пожаловался я, разворачивая карту на столе.

Взгляд ее быстрых глаз сразу же прикипел к карте, лицо приняло настоящее выражение, а брови сдвинулись так, что между ними даже появился намек на крохотную морщинку на чистом и ровном фарфоровом челе.

Я наблюдал с интересом. Если в самом деле на два-три дня, то нужно как-то объяснить появление при дворе, сюда не заходят просто так с улицы. Ее титул, цели, вообще должна быть какая-то легенда для успокоения общественности, придворного люда.

Она продолжала изучать внимательно карту, лицо сейчас серьезное, без тени игривости, иногда, как бы случайно, поглаживает карту на сгибах, но я замечал, что уточняет расстояние между островами, все мы знаем, какой длины у нас ногти, пальцы, и когда нет под рукой измерительного прибора, то большие площади измеряем шагами, малые — растопыренными пальцами, а очень малые — ногтями или фалангами.

— Знаешь, — проговорила она медленно, все еще не отрывая взгляда от карты, — здесь довольно точно. Хотя и не везде…

— Где, — спросил я уязвленно, — неточно?

Она улыбнулась:

— Милый Ричард, как легко попадаете в простейшие ловушки! Значит, эту карту составляли вы лично?

— Под моим наблюдением, — ответил я дипломатично, стараясь, чтобы она не видела, как бью себя ногами за детские реакции. — Я же эрцгерцог! Не стану же сам рисовать, как простой…

— Ну-ну, — сказала она с неподражаемой интонацией, — конечно-конечно. Карта хороша, и нарисовано точно. Но что неполна, сами знаете, мой дражайший лорд и повелитель.

— Знаю, — согласился я. — А откуда знаете вы, совершеннейшая из женщин?

Она улыбнулась уже достаточно мило, хотя взгляд оставался серьезным и вряд ли из-за двусмысленности комплимента.

— Вы могли бы попросить и у нас карту… Без всяких хлопот.

— У вас?

— У императорской канцелярии, — пояснила она. — Через меня.

Я промедлил, сказал виновато:

— Простите, леди Бабетта, даже в голову не пришло. Привык, что все надо самому. А уж просить у женщины… Да еще, подумать только, карту…

Она победно хихикнула:

— Вот видите…

— А насколько ваши карты хороши?

— В каком смысле?

Я сказал невинно:

— Знаете, милая, о чем я. Что на ваших картах есть еще… помимо очертания берегов?

Она слабо улыбнулась.

— Сразу в корень, да? В основном, дорогой мой лорд и завоеватель королевства, как и моей души, вы правы, там всего лишь очертания. Однако кое-где отмечены места, где нас встретили враждебно. Я покажу эти точки… и эти гадкие острова.

— Там их больше?

— С южной стороны, — уточнила она. — Но наша карта чуть более подробная. В чем-то.

Я смотрел на нее неотрывно, она ответила ясным взглядом, но на этот раз я увидел, как в глубине ее ясных и одновременно хитрых глаз мелькнуло смущение.

— Бабетта, — сказал я, — насколько можете говорить правду? Я догадываюсь, императорскому флоту у тех островов надрали задницу. Об этом, естественно, стараются не говорить, а все данные — засекретить. Чтоб враги, внешние и внутренние, чепчики в воздух не бросали. А то еще вздумают всякое, враги везде такие… Но, если хотите использовать меня в своих интересах, я должен видеть всю картину. И знать про все предыдущие попытки овладения островами.

Она скупо улыбнулась.

— А вас, мой непредсказуемый воитель, можно использовать в своих интересах?

— Можно, — ответил я, — если это совпадает с моими. Уже используете, не так ли? Этот архипелаг и у меня, как бельмо на глазу. Ну, может быть, не все острова, а только один-два, где обитают держащие в страхе наше побережье?

— Тогда, — ответила она со смешинкой в глазах, но уже серьезно, — может быть, и рассказать только об этих островах?

Я пожал плечами.

— С паршивой овцы хоть шерсти клок. Расскажите, прэлэстныца.

Она сказала с веселым укором:

— Милый Ричард, разве я паршивая овца? И вообще вроде бы не совсем овца… Еще как не овца, хотя мягкая, теплая и шелковистая… И такая покорная в ваших грубых лапах, сама удивляюсь. Дело в том, что одним-двумя островами не обойдешься. Грабят побережье не только в Гандерсгейме, но и по всему Сен-Мари, а у него очень протяженная береговая линия. Можно сказать, весь Сен-Мари разлегся вдоль моря… Однако и в той же Вестготии нет на берегу места, где можно было бы спастись от пиратов. А для такого масштабного грабежа, как догадываетесь, задействованы силы больше, чем одного-двух островов.

Я нахмурился.

— Ну, да… Хотя там и грабить нечего. Народ на берегу не селится давно.

Она кивнула, глаза и лицо стали совсем серьезными.

— С другой стороны, как уже знаете, нет попыток вторжений на континент. Значит, постоянные нападения на берег служат одной цели…

— Не дать построить флот, — закончил за нее я, — и не допустить на морской рынок еще одного конкурента. Но если корабли постоянно наблюдают за берегом, не получая никакой добычи, то им, выходит, кто-то платит за их работу?

Она снова кивнула.

— Это значит, у пиратов при всех разногласиях существует и некий центр, который определяет общие для всех задачи. Одна из них — не допустить в море новые державы. С этим согласны они все. Возможно, не центр, а существует некий общий договор. Но, мне кажется, вы сумели кое-что противопоставить…

В ее голосе прозвучала странная нотка.

— Охраняемую бухту?

Она медленно наклонила голову.

— Это прорыв, сэр Ричард!.. Но берегитесь, будут серьезные попытки сокрушить все, что строите. Серьезные!

— Пусть попробуют, — сказал я уверенно, хотя на самом деле такой уверенности не чувствовал. — У нас для них тоже есть кое-какие сюрпризы.