— И еще за себя. — Взгляд сюзерена неожиданно потеплел. — Мы слишком много говорим о делах, на самих времени не хватает. Побереги себя, Робер, нас ведь только двое осталось… У анакса не бывает друзей, но я не всегда был анаксом, а ты — маршалом. Мы можем помнить.

— Я помню. — Это не было ложью. Память осталась, но прошлое — это прошлое. Оно не помешает защищать то, что дорого и важно теперь.

— Тогда пошли, перекусим. Помнишь, как мы вляпались в заговор из-за кур Жаймиоля? И понесло же нас в гоганскую таверну!

— Думаешь, пойди мы к эсператистам, ничего бы не случилось?

— До тебя что, до сих пор не дошло, что я не мог не стать анаксом, а ты — моим маршалом?! Как-нибудь бы да началось, только мы бы не взвалили себе на шею девчонку и мешок всяких глупостей. Ладно, ну их всех, я есть хочу.

— Альдо, давай не сейчас. Мне… Я должен проверить Тристрама. Его гвардейцы барьеры видят реже, чем чужие кровати.

— Забудь ты об этих обормотах! Завтра я сам до них доберусь. Будут прыгать, пока не научатся. Сломают парочку шей — не велика потеря, знали, куда шли.

— Да, — подтвердил Эпинэ, — потеря невелика. Теряют больше.

1

Если принимаешь приличного человека в чужом доме, начинаешь переживать из-за обивки и подлив, хотя мебельщика и повара выбирал не ты. Конечно, в урготском посольстве перепела не подгорали, а розовых с зеленью кресел не водилось, и все же Марсель предпочел бы пригласить Алву в резиденцию Валмонов. Там если и было бы стыдно, то лишь за собственное разгильдяйство, ибо представить, что папенька оплошал с кухней, подушками или стороной в драке, виконт не мог. Еще лучше было бы забраться в симпатичный трактир, но пришлось довольствоваться посольством, да и то не целым. Водворив гостя в потайные комнаты, хозяин наспех опорожнил бокал и откланялся. Алва вежливо обещал до возвращения хозяина не умирать и не уходить, но Марсель все равно чувствовал себя неловко. Уволочь человека из уютной тюрьмы с драгоценными подсвечниками и дружелюбным кардиналом и тут же покинуть… Было в этом нечто извращенное.

— В ваше отсутствие дважды приезжал граф Карлион, — с дежурным рвением сообщил дежурный же секретарь. Марсель томно сбросил плащ, ухватил за шиворот принюхивающегося Котика и заметил, что цветочное масло, которым пользуется церемониймейстер, раздражает не только собак. Секретарь восхитился тонким обонянием господина посла и протянул запечатанное раканьим чудищем письмо. Их величества Альдо приглашали графа Ченизу вместе с оными величествами присутствовать на завтрашних конных учениях, после чего предполагался ужин и обсуждение грядущего турнира. О свадьбе временно венценосный жених по понятным причинам умалчивал.

— Отпишите, что я буду и все такое прочее, — зевнул Марсель, едва удержавшись от монаршего «мы». Талигойское величество не знало, что, если б не стреножившая Алву не то чахотка, не то лихорадка, граф Ченизу растаял бы не хуже Валтазара уже сегодня. Урготы о посольских замыслах тоже не подозревали. Многоопытные дипломаты сошлись на том, что Фома, исходя из естественной тяги подобного к подобному, приставил к дураку Ракану дурака Валме. Марселя это вполне устраивало. Слыть дураком среди умных было забавно.

— Проследите, чтоб я проснулся не позже одиннадцати, — объявил пока еще посол, сдерживая рвущегося в глубь дома Котика. — Сегодня я никуда не еду. Эта сырость отвратительно влияет не только на волосы, но и на шерсть. Представляете, Антониу, мне сегодня пришлось дважды съездить в Ноху, но пари я выиграл! Кстати, я видел на верхнем этаже картины с какими-то святыми. Отберите четырех поблагостней и пошлите кардиналу как… мой вклад в благое дело возрождения эсператизма в Талиге… То есть, конечно же, не мой, а его величества Фомы, и не в Талиге, а в Талигойе.

Секретари у Габайру были тактичны, оговорок они не замечали.

— Ваше превосходительство, — вежливо осведомился Антониу, — могу я узнать подробности пари?

— Один провинциал, — Марсель зевнул и затряс головой, словно отгоняя нахлынувший сон, — один неухоженный провинциал, запамятовал имя, отрицал наличие духовной составляющей. Теперь ему предстоит провести в обществе бестелесного духа четыре ночи. На простой и полезной пище, дабы выделения печени и прочих желез не искажали восприятие.

— Простите, на какой именно пище? — Секретарь позволил себе слегка улыбнуться.

— Родниковая вода, крутые яйца, вареный шпинат и сухари, — охотно объяснил Марсель, — но лично я за подобный ужин убью. Кстати, сегодня я ужинаю в кабинете и сразу же ложусь. Неотложные бумаги, если они есть, принесите туда же и можете быть свободны. Не забудьте о картинах.

Секретарь заверил, что не забудет.

2

То, что рассказал Карваль и подтвердил Альдо, торопило, но приходилось ждать. Робер едва заставил себя дотянуть до вечера. Объявил присвистнувшему Мевену, что завещание все равно напишет, припугнул Тристрама завтрашней августейшей проверкой и промял Моро, по достоинству оценившего беспокойство всадника. Мориск старался как мог, но все остались целы, не считая разбитого бочонка. Как ни странно, поездка на только что не плюющемся огнем звере успокоила. Эпинэ бросил струхнувшим конюхам пару монет и отправился излагать последнюю волю.

Мэтр Инголс уже ждал. Какой юрист упустит возможность составить влиятельной особе завещание, и какой шпион не примчится по срочному делу, а дело было срочным. Тем не менее завещатель начал с угощения, а юрист — со взятки Клементу. В благодарность его крысейшество оседлал обширное адвокатское плечо. Мэтр Инголс откинулся на спинку кресла и вопросительно поднял бровь.

— Итак, какова последняя… на нынешний день воля Повелителя Молний?

— Чтобы все были живы, — отмахнулся Эпинэ. — Мэтр Инголс, Альдо знает о том, что мы договорились с регентом, но не знает, что это мы.

Юрист неторопливо погладил Клемента. Его лицо не выражало ничего, кроме брюзгливого неодобрения.

— Очень неудачная формулировка. — Длинный розовый хвост щекотал адвокатскую щеку, и мэтр Инголс поморщился. — Или некто знает, что вы договорились с некоей персоной, или не знает. Третьего не дано.

— Простите. — Робер невольно улыбнулся. — Некто знает о договоре, но не знает, кто именно его заключил. Мы с Карвалем ручаемся, что наши люди молчат.

— Разумеется, — подтвердил адвокат, — иначе вы бы находились не здесь, а в Багерлее или в Рассвете.

— Значит, он узнал от регента.

— И каким же образом? — вежливо поинтересовался законник, продолжая борьбу с крысиным хвостом.

— Не знаю. Может, послы…

— Послы не святые, — строго произнес мэтр Инголс, — следовательно, откровения свыше можно отбросить. Остаются гонцы. Откуда? Из Паоны? Из Агариса? Из Липпе? Из Эйнрехта?

— Альдо получил письмо от Альберта Алати, — буркнул Робер, — а где одно письмо, там и другие.