— Создатель! — Адвокат воздел руки, заставив Клемента вздрогнуть. — Вы хотите сказать, что письмо Альберта, в котором он, вне всякого сомнения, выговаривает внучатому племяннику, попало в Олларию без ведома Рафиано?! Я не сторонник пари, но готов поставить свою мантию против подстилки господина Клемента, что Альберт написал множество писем — маршалу Савиньяку, его матушке, Фоме, регенту, Рафиано, Валмону и как бы не кэналлийскому наместнику — и везде клялся, что Алат верен заветам Балинта. Разумеется, его послание дошло, но при чем тут какие-то послы?

— Не знаю, — честно признался Иноходец, — но кто-то все-таки донес.

— Хорошо, допустим, кто-то из окружения регента узнал о договоре, но не знает, с кем он заключен. В бескорыстного почитателя Ракана при дворе Ноймаринена не поверит даже ворона, не говоря о господине Клементе. Наш шпион продаст свои сведения тому, кто будет платить, то есть «гусю», «медведю» или «павлину». А теперь подумайте о расстояниях, распутице, границах и разъездах. Как и за сколько дней вести из Старой Придды дойдут до Эйнрехта или Паоны? Как и когда они доберутся до Олларии?

Как? А Леворукий его знает! Добрался же Повелитель Молний в Золотую Ночку до отчего дома.

— Не стану спорить. И считать тоже не стану, но в Ноху пытались проникнуть. Левий уверен, что Альдо забеспокоился, узнав о сговоре с регентом. Я сегодня говорил с Альдо. Он думает, что Матильда и… баронесса Сакаци в Нохе, и хочет забрать оттуда Катарину. Как заложницу.

— Не вижу ничего странного. Ракан решил действовать и выдумал предлог. Это с ним не первый раз, достаточно вспомнить Давенпорта и призрачных кэналлийцев.

Робер потер шрам, потом лоб, потом схватился за бокал. Очевидность ответа поражала не меньше собственной глупости. Альдо пошел по проторенной дорожке, просто вранье оказалось правдой.

— Он решил получить Катарину, — медленно произнес Робер. — Сестра ему нужна, особенно после смерти Фердинанда, но ее нельзя тревожить. Мэтр Инголс, она… беременна.

— Изумительно! — Юрист даже отцепил от себя крыса. — Вы уверены?

Робер кивнул. Клемент с оскорбленным видом чистил усы, в окно стучал дождь. Закатные твари, он когда-нибудь кончится?!

— Посмертные дети всегда создают определенный казус, — задумчиво произнес адвокат, — тем более посмертные дети короля. Будем исходить из этого. Будущий ребенок — ребенок Фердинанда, зачатый после воссоединения августейшей четы… Это — краеугольный камень, на котором…

— Сейчас главное — удержать Альдо, — схватил под уздцы юридического конька Робер, — или…

— Нанести упреждающий удар? — подсказал адвокат. — Совершенно верно, но его следует должным образом обосновать. Ваше выступление не должно выглядеть мятежом против признанного иноземными державами короля, но изгнанием узурпатора и восстановлением законной власти. Я вижу во вновь открывшихся обстоятельствах большие возможности, да что там большие — огромнейшие! Конечно, подготовка потребует проверки и некоторого времени…

— Мэтр Инголс, — пробормотал окончательно растерявшийся Эпинэ, — какое время?! О чем вы?! Если Альдо потребует Катарину, мы выступим, не дожидаясь Дорака. Придется одной рукой драться с Халлораном, Окделлом и гимнетами, а другой — сдерживать горожан. Не знаю, что труднее…

— Когда все кончится, я уеду в Хексберг, — с отвращением объявил юрист. — Или еще куда-нибудь, где вас не будет, иначе я сойду с ума и забуду кодекс Франциска. Вы спасаете королеву Талига и ее еще не рожденного ребенка из лап убийц Фердинанда и… Об этом говорить несколько преждевременно, но вам будет что предъявить Посольской палате и горожанам, а многие из них после суда носят цвета Ариго. Это вы, надеюсь, заметили?

Это не заметил бы только слепой, да и Карваль после суда не называл Катари иначе чем ее величеством. Что чувствует мужчина, когда одинокая слабая женщина бросается в бой? Стыд и невозможность сидеть сложа руки.

— Да, — подтвердил Иноходец, — я заметил.

Юрист рассеянно кивнул и поднялся.

— Мне потребуется пара дней, — объявил он. — Я почти не сомневаюсь… Нет, я уверен, что мы не оставим нашим оппонентам не малейшей лазейки!

3

Протаскивая поднос в потайной кабинет, Марсель окончательно убедился, что быть дипломатом и офицером проще, чем подавальщицей. Без сомнения, это делало честь возлюбленной Шеманталя-младшего. Марсель водрузил ужин на стол и, была не была, посмотрел на гостя. Ворон вчерашнее обещание сдержал — он не только не умер, но и почти перестал напоминать выходца, хотя отвернуться все равно хотелось.

Марсель сдернул с подноса салфетку.

— Обычно я съедаю ужин с Котиком, — объявил он гостю, — но сегодня он будет поститься. Я впущу его позже. Левий книгу получил. Будете паштет?

— Буду. — Алва слегка склонил голову к плечу. Альдо делал так, когда говорил, Ворон — когда слушал. — Докладывайте.

— О чем?

— О чем хотите. Вы полагаете себя моим офицером для особых поручений. Извольте соответствовать. Кстати, представьте мне свою собаку, пока она не процарапала здешние тайны.

— Сейчас. — Пальцы уже привычно нажали на запирающие розетки, мягко отошла в сторону панель, в дыру тут же просунулась львинособачья голова. Котик шумно дышал и порывался радоваться. Марсель ухватил пса за ошейник. — Тихо! — потребовал он. — А то отправлю к матерьялистам. Господин Первый маршал, это Котик, сын известного вам Лово. Котик, это господин Первый маршал. Он свой. ОЧЕНЬ СВОЙ.

— Странное животное, но вам подходит. — Алва поднял руку и почесал волкодава за обрубленными ушами. — Предположить зубы в таком обилии ухоженной шерсти довольно сложно.

Волкодав отчаянно завилял помпоном. Он возлюбил Первого маршала с первого нюха.

— Видите, — гордо заявил Марсель, — Котик все понимает. Сказали — свой, значит, свой.

Всепонимающий зевнул и посмотрел на поднос. Многозначительно. Рокэ разодрал надвое перепела и бросил волкодаву. Раздался удовлетворенный хруст.

Алва усмехнулся, но Марсель и не подумал вздрогнуть. Он почти привык и уже подбирался к выводу, что обтянутый кожей череп тоже может быть красив. По-своему. Скулы, челюсти и все такое прочее выдавали породу и взывали о скульпторе, хотя раньше все равно было лучше.

— Вы останетесь в Олларии и досмотрите мистерию до конца или отправитесь со мной? — Ворон посмотрел бокал на свет и поставил. Эту его привычку Марсель помнил. Нужно уметь так измениться и не измениться вовсе.

— Я ваш офицер по особым поручениям, — напомнил Валме. — Будет особое поручение — останусь. Нет — поручу себе сопровождать вас. Куда и когда?

— Очень скоро. Ешьте и докладывайте. С севера на юг. Что известно о фок Варзов?

О чем докладывать, имелось в избытке, но Валме отнюдь не был уверен, что Алва готов слушать. Папенька, обезножев, стал еще деловитее, чем раньше, но, когда ему становилось по-настоящему худо, мог разве что сидеть в кресле, прикрыв глаза и кусая губы. Если отца заставали за подобным занятием, он озверевал. Алва тоже мог озвереть, что сказалось бы не только на его здоровье, но и на здоровье самого Марселя.