Началось все с вихря из летучих мышей, вдруг накинувшегося на них и пытавшегося разделить Эдиан с Гербертом. Но он крепко держал ее за руку, и они спокойно отогнали их воздушными потоками.

А потом были все стихии и все возможные опасности, что могли прийти в голову создателям этой «полосы» препятствий. Все это сильно напоминало те полосы, которые Эдиан проходила во время обучения в Академии.

С единственной разницей — ни одно препятствие нельзя было пересечь в одиночку. Каждое требовало совместной работы. А многие из них были направлены на «разделение». Лишь те, кто привык держаться друг за друга, могли устоять в тот момент, когда огненный смерч проникал в пространство между ними.

Но в таких случаях Герберт крепко обнимал ее, прижимал к себе, а порой они даже целовались — пока их сила обезвреживала огонь, воду или другие опасности.

Под конец, когда Эдиан поняла, что они справляются, в ее сердце поселился азарт, всегда наступавший при успешном прохождении испытаний. Но неожиданно все закончилось. Опустилась тишина — как этим утром, когда прекратилась их схватка с Гербертом.

Перед ними был большой зал, сияющий разноцветными кристаллами стен.

А с другой его стороны была широкая арка, прикрытая каменными воротами.

— Нам туда, — усмехнулся Герберт и за руку подвел Эдиан к воротам. — Никакая магия их не откроет… Послушай, Эдиан, — он пристально, с сомнением посмотрел на нее снизу вверх. — Я… должен попросить прощения, — словно через сопротивление добавил он.

— За что еще? — удивилась Эдиан. — За то, что было — я тебя прощаю. Даже за эту выходку утром. Ты ведь… мой муж.

Его лицо просветлело на мгновение, но тут же опять стало мрачным.

— Ты мой маленький светлый эльф, способный любить и прощать, — чуть улыбнулся он, а дальше говорил серьезно и искренне. — Кое-что я хранил в себе, и это было… нелегко. Когда-то я не сказал тебе один важный нюанс. Чтобы пройти дальше и активировать шар, мы должны быть не только великими магами разного пола, но и… любовниками. У нас должна быть общая энергетическая структура… Поэтому…

— Подожди! — изумилась Эдиан. Прежде ей казалось, что мозаика про них с Гербертом и всю эту ситуацию уже давно сложилась в голове. Теперь же получается, в ее центре была пустота.

Пустота, которую Герберт заполнил только сейчас…

— Подожди! — повторила она. — Ты знал это всегда? У меня вовсе не было выбора?! Ты знал, что рано или поздно я должна… быть с тобой, спать с тобой?! Это было одной из твоих тайных целей… Не любовь, а опять великая цель?!

— Одно другому не мешает, — спокойно, но с болью в голосе, ответил Герберт. Чуть усмехнулся. — Ты знаешь это. Я любил тебя Эдиан… Всегда. С того момента, как увидел — испуганную, растерянную и злую. Даже до этого… Еще когда наблюдал за тобой в шаре, ждал, когда представится удобный момент, чтобы забрать тебя в Академию… уже тогда я готов был на все, чтобы получить тебя целиком. И когда-то я не смог сказать тебе всю правду. Лишить тебя последнего выбора.

— Идиот! — тихо, в сердцах сказала Эдиан себе под нос и отвернулась от него.

Целый ворох чувств боролся в ней. Любовь, сомнение, прощение… злость, обида.

Спустя миг она обернулась к нему:

— Ты будешь оправдывать свой обман… свое умалчивание любовью и заботой обо мне?!

— Не буду. Ты знаешь, я не имею привычки оправдываться. Просто объясняю, почему я так поступил когда-то. А потом… мы все равно были вместе, в исповеди не было смысла. Но я прошу простить меня. За это. Сейчас.

Эдиан рассмеялась сквозь блеснувшие в глазах слезы.

— Смешно, Герберт! Ты просишь прощения за то, что мог бы и не открывать мне вообще! Просишь, потому что это терзало твою совесть. Но ты так никогда и не извинялся за то, что… купил меня. Так или иначе, но создал последовательность событий, которая лишила меня способности иметь детей. За это не хочешь извиниться?! Впрочем, я ведь сказала, что за то, что было, я прощаю…

Герберт помолчал несколько секунд тем своим особым молчанием, от которого Эдиан либо страшно бесилась, либо сразу успокаивалась. Сейчас было точно не до истерики. Она успокоилась.

— Я не знаю, Эдиан, поступил ли я тогда правильно или нет. Поэтому никогда не просил за это прощения. Но мне жаль, что мои действия разбили твои прежние мечты, — сказал он.

Эдиан выдохнула. Жаль ему… Наверняка, жаль, конечно. Как-то он говорил, что тоже хотел бы, чтобы у них были наследники.

Впрочем, сейчас, когда судьба всего мира была в ее руках, этот разговор не слишком уместен. Все, что совершил Герберт в прошлом, все, что натворила она сама, было незначимым. Сейчас легко было простить и его, и себя…

Она ведь тоже не ангел. Ангел принял бы свою судьбу со смирением, а она когда-то боролась до последнего, убегала, совершала глупости…

Какие это все мелочи!

Значимое было лишь впереди. За плотно запертыми воротами.

— Знаешь, — сказала она Герберту, глядя ему в глаза. — Мне, пожалуй, достаточно этого твоего «жаль». Сейчас достаточно. Что теперь? Как мы должны показать воротам, что мы связаны энергетически, как любовники? — спросила она.

— Дай мне руку, сделаю все не больно, — краем рта улыбнулся Герберт. — Видишь, там на воротах ямка с красным огоньком под ней. Не знаю точно, но думаю, мы должны смешать нашу кровь и капнуть ею туда. Если в ней есть «энергетическое единство», то ворота откроются. Если я прав, то сработает. Если не прав — будем думать дальше.

— Хорошо, — Эдиан протянула ему руку ладонью вверх. Не самое страшное. Она опасалась, что полоса «препятствий» потребует от них предаться страсти прямо возле ворот. А это казалось каким-то пошлым, низким, да и не настроиться ей сейчас на романтический лад.

Герберт расположил свою и ее ладонь над «ямкой», быстро сделал безболезненные надрезы, и их кровь, смешиваясь еще в воздухе, потекла в ямку.

Видимо, уровень единства у них был очень высокий. Сработало сразу. Ворота взорвались россыпью голубых и золотых искр. Эдиан и Герберт инстинктивно отшатнулись.

Створки ворот начали расходиться — сначала медленно, а потом открылись настежь.

Герберт опять взял ее за руку, и они медленно пошли в открывшееся перед ними сияющее пространство. Царила тишина, и Эдиан казалось, что они персонажи древней легенды, сказки, одной из тех, где как раз нужно было спасать мир, не жалея своей жизни. Казалось, что она смотрит сверху, как они, маленькие, словно дети, входят в огромный волшебный подземный зал.

Потолок тут сужался конусом, но пространство казалось огромным. Стены сияли, как и везде. Ни Эдиан, ни даже Герберт, не знали, что это за порода. А в центре зала на полупрозрачном постаменте стоял тот самый шар.

Снаружи он был голубым, а внутри сверкали серебристые всполохи: молнии, искры. Порой пробегали и золотые, словно сила вдруг проявлялась и вспыхивала особым, подобным солнечному, цветом.