окно, если не хочешь, чтобы я заблевала тебе паркет. Ты так хотел заполучить меня, что придумал оригинальный способ пригласить в гости. Мило. Что, и на этот раз боялся отказа, поэтому прихватил с собой группу поддержки?

— Твою мать, Бугор! — сбоку раздается досадное от светловолосого типа, но я продолжаю говорить, слишком сосредоточенно на мне острое внимание охранника.

— Знаешь, почему не ты, Макар?

— Почему? — Он все-таки спрашивает это, а я договариваю, расцепив сухие губы:

— Не люблю неуверенных в себе мужчин.

В отличие от Анжелы, пощечина, которая достается мне — весьма болезненная. От ее силы лопаются губы и темнеет в глазах, а я валюсь на бок.

— С-сука. — Но Макар хватает меня за плечо и поднимает обратно, откинув плечами назад. Его рука сжимается в кулаке, однако беловолосый тип останавливает его и, матерясь, оттаскивает назад.

— Эй, ты слышишь, нахрен, что я тебе говорю, Бугор?! Девчонке Ярый звонит!.. Да? — он непроизвольно касается рукой уха и затихает, словно слушает кого-то постороннего. После чего обращается к повернувшемуся к нему другу.

— Она должна ответить, иначе к ее дому уже через пять минут съедется вся полиция города. Проклятье! Какого хрена могло произойти? Все же шло четко по плану!

— Дай сюда! — Макар выхватывает у него из руки мой сотовый и смотрит на экран, словно тоже не верит. Несколько секунд тяжело дышит, после чего бросает телефон мне.

Шагнув ближе, хватает меня за подбородок и предупреждает:

— Ты сдохнешь раньше, чем заикнешься о нас, поняла? А если не ты, — садится передо мной на корточки и приближается, — то твой ребенок. Ты ведь помнишь, что было в прошлый раз, а, непослушная девочка?

***

В прошлый раз…

«Откуда ему знать, что было?»

Пальцы бывшего охранника еще не отпустили мой подбородок, а я уже лечу в свою собственную бездну, сорвавшись с шаткого мостика самообладания. Перед глазами темнеет, легкие сжимаются и то, что я вижу в светло-серых глазах мужчины… отражается в сознании потерянными пазлами прошлого. Которые, проявившись, рвут душу острыми краями на части, не позволяя вдохнуть.

Помню. Все помню.

Если бы Макар ударил меня в грудь, мне не было бы так больно, как в эту секунду, когда я вновь оказываюсь там, на дороге, где лежит Сашка, усыпанный осколками разбитого стекла неизвестной машины, и кричу. Не могу не кричать, потому что сдержать ужас невозможно.

Сколько я так кричу — месяц или два… или годы? Просто голос уже иссяк до немоты, но боль потери никуда не исчезла. Она вновь здесь, со мной, чтобы либо убить, либо свести с ума.

Лишь какая-то необъяснимая сила заставляет меня нащупать рукой сотовый и поднять. Сейчас я похожа на механическую куклу с застывшим взглядом сухих глаз. Слез нет, я их выплакала, а то что есть, напугало бы многих, но не меня.

Если у моей бездны есть дно, сегодня я его достигну.

— Включи громкую связь! — с шипением командует Макар тоном, которым обещал выбить зубы блондинке. — И не дури!

— Алло…

— Марина? — голос Ярослава врывается в пространство чужой комнаты, словно из другой жизни, которая в последние полгода обрела краски. Даже не верится, что мы виделись с ним всего несколько часов назад. — Марина?!

— Привет. Это я.

— Слава богу! — с чувством выдыхает Ярослав. — Ты так долго не отвечала, что… почудится всякое. Ладно, не бери в голову.

— Прости, я не слышала. Отвлеклась.

— Как там мои девочки? Уже скучаю! Представляешь, наш рейс задержали дважды до вылета. Сначала из-за технического момента, а потом из-за одного идиота, который вдруг спрыгнул на отъезжающий трап… Придурок, скажи? Хорошо хоть шею себе не сломал. Серов вон материться в иллюминатор, теперь весь полет не успокоится…

Я должна что-то ответить мужу, что-то сказать. Его голос, как яркая нить, за которую хочется ухватиться и не отпускать. А вместо этого я смотрю в светло-серые с желтыми радужками глаза Макара и не отпускаю их.

Мой выдох задерживается всего на полсекунды, но голос Ярослава тут же меняется, становясь жестче:

— Марина? Марина, ты дома?! — слышу я низкое Борзова. — Ответь! Я сейчас переключусь на внутренние камеры!

— Нет… не надо! Я выехала в офис, — выдыхаю, надеясь, что он поймет намек, — помнишь, я тебе говорила, что поеду на вечернее совещание в компанию. Я как раз в пути. У нас презентация сайта по продаже домов… дачных.

— Дачных?

— Да. Так что придется задержаться на час. Но о картине я не забыла, не волнуйся — как планировали заеду в арт-галерею на обратном пути и сделаю заказ.

— Слушай… я в последнее время был занят. Напомни, — после секундной паузы спрашивает Ярослав, и его голос остывает до такой же температуры, как мой собственный, — что за хрень мы там заказали? Ты знакома с художником? Просто я не доверяю дилетантам, когда речь идет о моих деньгах.

— Да, знакома… года два. А насчет картины… Жена твоего деда дарила ему открытку с красивым видом на море. Вот и я хочу себе такой же вид в гостиную.

— Я понял. Мне пора, Марина.

— До встречи… Ярик. Хорошего полета.

— Береги себя, Королева! Скоро буду. А художнику передай, что если он хочет жить… пусть даже не дышит в твою сторону. Или я убью всех, до кого дотянусь.

Это звучит так, словно Ярослав обращается непосредственно к моему похитителю и больше похоже на обещание, чем ревность к какому-то неизвестному творцу. Я отключаю звонок, и Макар тут же вырывает гаджет из моей руки. Поднявшись на ноги, отходит к белобрысому типу и что-то ему говорит. Мне все равно что, я больше не слышу его слов. Сейчас я могу думать только об одном. О том, в чем телохранитель признался мне у дома Борзовых, и что сказал сейчас:

«…Я знаю, какая ты. Я видел тебя… давно.»

«Ты помнишь, что было в прошлый раз, а, непослушная девочка?»

И трое незнакомцев за столом в кабинете «Утиного кряжа». Кто-то из них был тем, кто первым узнал обо мне. И чьи глаза внимательно следили за мной все это время — серые, с желтыми радужками.

Я медленно встаю с дивана и оглядываюсь, скользя взглядом по верху комнаты. Как я и предположила, небольшая видеокамера размещена наверху плательного шкафа и почти не