Дерри, видимо, не чувствовал этой опасности, но мне она была очевидна.

– Конечно же ты должен остаться, – подтвердила Маргарет, когда я открылся ей. – Мы все задержимся.

– Но насколько я помню, ты же хотела уехать до конца года.

Вопрос о том, что Маргарет останется в Америке навсегда, не стоял. Она желала жить в Лондоне, чтобы Томас и Дэвид выросли англичанами, как того хотел бы мой отец.

– Ну, нам нет особой нужды торопиться, – сразу же объяснила она. – И потом, обстоятельства исключительные. Мы поживем до следующего лета, а там Томас и Дэвид смогут нести шлейф невесты, а я буду сидеть на передней скамье и радоваться.

– Я думаю, мы все можем отправиться в Англию в сентябре, а весной вернуться.

– Для мальчиков это слишком тяжело, – возразила Маргарет. – Это ужасное путешествие по морю, столько тысяч миль… нет, лучше уж задержаться на несколько месяцев.

– Пожалуй, ты права. Но тебе не кажется, что такой жаркий климат вреден для детей?

– На следующей неделе мы поедем на север, у Фрэнсиса дом в долине Гудзона. Ой, Патрик, тебе понравится дом на реке! Знаю, ты не любишь города, а на природе тебе будет куда как лучше. А потом… тебе нет нужды все время болтаться в Нью-Йорке. Воспользуйся уж тем, что ты по эту сторону Атлантики, и посмотри Америку сколько удастся. Точно! Ты можешь отправиться в путешествие, как мистер Троллоп. Хотя я бы не ездила на юг – там, говорят, все еще разорено после войны. Но у Фрэнсиса друзья в Бостоне, Вашингтоне и Филадельфии. И конечно, ты должен увидеть Великие озера… может быть, еще и Чикаго…

У американок иногда так разыгрывается воображение. Я уже начал думать: возможно, в письме Дерри больше правды, чем я отваживался признать.

– Но что я, черт возьми, скажу Дерри? – спросил я, как всегда смущенный своей счастливой судьбой.

Мне казалось несправедливым, что я бездельничаю в Америке, а Дерри тем временем гнет спину в какой-то убогой юридической конторе в Дублине, и у него никаких перспектив, кроме одинокого Рождества в своем жилище.

– Напиши Дерри, что тебе, конечно, невыносима мысль о расставании с Сарой, – сказала Маргарет, посмотрев на меня взглядом, по которому я сразу же понял, насколько я туп. – А какие еще тебе нужны объяснения?

Вопрос она задала хороший. Я несколько часов провел, продумывая ответ, в конечном счете проникся убеждением, что если я каким-то образом смогу компенсировать ему мое отсутствие, то и моя совесть будет чиста, и он останется доволен.

«Дорогой Дерри, – написал я наконец, – я оказался здесь в затруднительном положении и не имею никакой возможности вернуться на Рождество (или вообще в любое время до моей свадьбы) в Вудхаммер. Я пытался перенести свадьбу на более раннее время, но им требуется несколько месяцев на подготовку. Да и кузен Фрэнсис изображает любящего отца и настаивает на годичном периоде обручения. Однако, поскольку у меня нет выбора – лишь смириться с долгим отсутствием, я подумал, не примешь ли ты важного поручения от меня. Не мог бы я задействовать тебя в твоем профессиональном качестве, чтобы ты приглядывал за тем, как идут дела в Кашельмаре? О Вудхаммере я могу не волноваться, потому что Мейсон прекрасный управляющий, но ты же знаешь, как в Кашельмаре все начинает катиться под уклон, если кто-то регулярно не приезжает туда с инспекцией. Если бы ты мог поприглядывать за слугами, чтобы они не проводили все время за питьем потина, а арендаторы не дрались между собой, я был бы тебе ужасно благодарен.

Кстати, я сегодня утром получил весточку от Аннабель. Клара и Эдит теперь живут с ней в Клонах-корте. Их чванливые старые бабушка и дедушка наконец покинули сей мир с разницей в один месяц в их жутком, похожем на морг доме в Нортумберленде, так что они больше не могут не пускать детей к Аннабель. Я их ближайший родственник по мужской линии, и Канцлерский суд назначил меня их опекуном, чему я обрадовался, и, как только семейный адвокат сообщил мне об этом, я попросил Аннабель забрать девочек из Нортумберленда. Она их уже забрала, как выяснилось, но я уверен, сестра понятия не имеет, что ей делать с двумя созревшими дочерьми; может быть, у тебя найдутся какие-то предложения на сей счет? Клара как-то сказала мне, что ты ужасно важная персона, а поскольку Аннабель тоже о тебе хорошего мнения, может быть, тебе наконец повезет с наследницами! В любом случае удачной охоты. Твой и проч. Патрик».

«Дорогой Патрик, – писал в скором ответе Дерри, – я понять не могу, почему ты желаешь обречь меня на судьбу, которая хуже смерти (снова стать соседом Максвелла Драммонда), но поскольку я, да поможет мне Бог, не чужой в этом краю света и поскольку я чертовски устал работать за гроши как собака во влажных, темных палатах, да к тому же в данный момент по самые уши наелся этой жизни (отчего, черт побери, ты не можешь приехать домой, чтобы мы тут хорошо провели время?)… Впрочем, не буду перечислять все мои скорби и скажу: да, я согласен принять твое несчастное предложение, если ты будешь платить мне сотню фунтов в месяц (человек не может вести сколь-нибудь приличную жизнь, если зарабатывает меньше чем тысячу в год) и дашь мне доверенность, чтобы я мог управлять твоими делами надлежащим образом. Ты слишком доверился этому шотландскому ублюдку Макгоуану, и я не удивлюсь, если он грабит тебя где только может. Ты посмотри, как он сдал в аренду прежний участок моего отца этому дьяволу Драммонду за двадцать фунтов в год! Я прекрасно помню, что твой отец хотел сдавать Драммонду землю за символические деньги, так куда, по-твоему, могли уйти эти двадцать фунтов? Уж не в карман твоего отца, можешь не сомневаться. Эти шотландцы – они все на один лад. Им невыносимо видеть, как деньги уходят мимо их носа – их деньги или чьи-то еще. Чертовы черные протестанты – все они.

Бог ты мой, как забавно будет вернуться в Клонарин и снова начать дискутировать о преимуществах безбрачия с отцом Доналом. Не забудь сразу написать своим лондонским адвокатам, чтобы они как можно скорее выслали мне доверенность, и тогда я буду заботиться о Кашельмаре как о своей собственности. Твой и проч. Дерри.

P. S. Хорошие новости о Кларе. Ты не знаешь, какой у нее годовой доход? Полагаю, она вольна поступать с ним по своему усмотрению после замужества. Возможно, если все пойдет хорошо, то Рождество я проведу в Клонах-корте! Ты уверен, что не сможешь приехать и присоединиться к нам?»

Но домой я не поехал. Я остался в Америке с Сарой и Дерри увидел только спустя много месяцев.

4

В ту ночь мне снилась Сара. Мне снилось, что она скачет по дороге на Клонарин – по дороге, которая идет вдоль берега озера среди желтизны дрока. Она скакала на белой лошади, в черном ездовом костюме, в левой руке держала длинный изгибающийся хлыст. Сара медленно двигалась мимо обнесенных стеной полей на склоне холма над ней, но, доехав до разрушенной хижины, которая когда-то была домом Дерри, свернула с дороги и направила лошадь по пустой тропинке к двери.

Дерри вышел к ней навстречу из развалин, приветственно протягивая к ней руки.

Я, как и всегда, смотрел в знакомую трещину в крошащейся каменной кладке стены и видел, что она замерла лицом к нему среди сорняков, которые давно уже пробились сквозь земляной пол.