Даша ухватилась за нагретое дерево планширя последний толчок в заднюю часть помог навалиться животом. Все это уже вроде как было. С этой ободряющей мыслью девушка сползла на вонючую палубу…

Док и Лампус с оружием в руках сидели на корточках у трупа. На миг обернулись на мокрый шлепок прибывшего подкрепления, и Дуллитл продолжил:

— …дня четыре, не меньше…

Даша попыталась помочь Косте, потом вместе уцепились за громоздкого Маяка. Последним втащили бледного Крючка…

— С рожей-то что? Правда, его ободрали? — интересовался непоколебимый Лампус, даже не морщась.

— Трудно сказать, — док поправлял платок, защищающий рот и нос. — Чем-то парня повредили, потом чайки…

Штурмовая группа спешно повязывала тканью лица. От смрада кружилась голова, и Даша была просто счастлива влажному компрессу.

— Разберемся, — процедил Лампус и осторожно приподнялся.

— Там он был, — невнятно сказал Крючок. — У штурвала стоял.

Лампус решительно взмахнул топориком. Штурмовая группа рассредоточилась. Даша осторожно переступала босыми ступнями — палуба действительно была в каких-то темных, подозрительных пятнах и брызгах. И вообще здесь было жутко. Монотонный скрип снастей, невыносимая вонь разложения, смешанная с каким-то острым, смутно знакомым запахом. Тишина, полная тысячей вкрадчивых звуков…

Костя тянул шею. Даша тоже тянулась и боялась увидеть. Чмокнула мокрая ручища Маяка, удобнее перехватившая рукоять топорика…

Сначала пришельцы увидели еще один труп — этот мирно лежал, свернувшись у борта. Сапоги довольно добротные, но уж точно испорченные. Даша мельком ужаснулась своим мыслям. Еще полшага…

Мертвец стоял за штурвалом. Спина в богато расшитом серебром, довольно вульгарном дублете. Распухший загривок… Лысина в трещинах. Бесформенная лапа на штурвале… Вздрогнул, начал поворачиваться к гостям…

Собственного визга Даша не слышала. Заорали все. Через мгновение девушка стояла на фальшборте. Машинально ухватилась за руку Кости. Прыгнуть и плыть, плыть…

Донесся всплеск — кто-то уже спасался…

— Да дохлый он! — рявкнул сидящий на планшире Лампус.

Морское дело — жутко утомительное и запутанное занятие. Когда Дашу «списали» на берег, особенно возражать не было сил. Отдохнуть от этих вант и фалов фаллических было недурно. Вообще на «Красном» все неправильно делали. По логике надо бы сначала элементарный порядок на борту навести, а уж потом со всяким такелажем и прочим корабельным устройством мудрить. Как можно плыть, когда везде свинюшник (в дурном смысле этого слова) и ноги к палубе прилипают? Нет, уперлись. И Эле бурчит, но потакает.

В общем, поработать на берегу было как раз вполне уместно. Опять же стирки полно. Мин изнывает — их, мелкорослых сухопутчиков, на страже лагеря оставили, а полудикий на корабле единственный раз побывал и на тот дурацкий эвфитон еще не налюбовался. Утбурд тоже в печали — от коллектива отрываться не желает.

Работали. Плетеные ловушки в устье ручья стояли, рыбу нужно регулярно вынимать. Мулами заниматься, охраной…

— …Вылиняют, — заметил Утбурд.

Даша развешивала постиранные трофейные штаны. Довольно небывалые: вроде галифе с бархатными вставками. Веревки не хватило, белье висело на ветвях кустов и на прибрежных камнях. Прищепок нет, того и гляди ветер в море снесет. Отстирать, когда мыло отсутствует и золы в обрез, еще та проблема. «Вылиняют». Советчик нашелся, можно подумать, сам китайской прачечной в Каннуте владел.

— Ты от охраны не отвлекайся, — рявкнула Даша. — Может, и вылиняют, но уж получше, чем сопли навечно засохшие.

Утбурд подтянул пояс, увешанный оружием, и отправился в сторону пальм.

— Я не ору, — сказала Даша полукровке, держащему охапку белья. — Как Эле, мне все равно не стать, но дисциплина должна быть. И я его обижать не хотела. Он знает.

— Я вообще молчал, — пробурчал Мин. — И нечего в голову лезть. Могу я быть печален?

— Можешь. Только пора бы с этим завязывать.

— Я тебе по поводу белья не советую. И то, что Костяк там, а ты здесь, понимаю. С тактом отношусь.

— Ладно. Извини. Я тоже тактично. Просто намекаю.

— Все намекают, — полудикий горестно вздохнул. — Прямо продыху от вас нет. Прям в ливер задолбали.

— Вот за сквернословие в небоевой обстановке нам всыплют. Скоро на борту будем, а у хозяйки сам знаешь слух какой.

— Я там воздержусь, — пообещал Мин. — Слушай, а мы где жить будем? Благородная каюта нам, уродцам, я так понимаю, не положена?

— Не болтай. Тоже уродцев нашел. Ты видел, каюты там две. Одна капитанская-штабная, вторая под медпункт. Там мы с Эле и обоснуемся. Пассажиров на нашем лайнере не будет. А вам с Утбурдом помещеньице у бака выделят. Честно говоря, там тесновато, зато тюфяк будет. Поместитесь. Там, кстати, эта катапульта рядом.

— Это эвфитон. Да, флотская жизнь вроде военной.

— Что ты опять глупости воображаешь?! — рассердилась Эле. — Вовсе не придется тебе всю жизнь тюфяк с Утбурдом делить. Какие твои годы…

— Действительно, — полумирный принялся подсчитывать свой возраст. С календарем у него было не очень.

— Боги тебя вразуми, да не путайся, — Даша забрала у друга белье. — Потом на бумаге подсчитаем. Иди лучше по рыбке нам поджарь на палочках по-хогменски. Только перца столько не бухай. Весь груз изведешь. И желудок испортишь.

— Так вкусней же, — Мин пошел к костру. — Зато я первый с Холмов, кто на морском когге пойдет. Так?

— Рыбу жарь, колумб артиллерийский.

Белье довешать Даша не успела — со скалы прямо сквозь кусты скатился Утбурд:

— Дым!

— Так рыбу поджарим сейчас…

— Там дым! — отставной «деловой» махал дротиком.

Через несколько мгновений все трое с оружием оказались на скале. Дым действительно был — едва заметная струйка тянулась в небо на западе. Похоже, на самом обрыве костер жгли.

— Еще далеко, — деловито прогундосил Мин. — Половина дневного перехода, а может, и больше.

— Надо на корабль сигналить, — сказал Утбурд.

— Сигналь, — согласилась Даша. — Они там по уши в веревках, могут не заметить. А нам лучше на обрыв подняться — оттуда лучше видно.

— Эй, вы не вздумайте к чужим лезть, — забеспокоился, сползая к лагерю, Утбурд.

— Да никуда мы не пойдем. Здесь рядом осмотримся. Все равно пост теперь наверх выносить. Подкрадутся, а мы как на картинке…

* * *

Забираясь на кручу, Даша сообразила, что благоразумнее было бы надеть штаны. В одной рубашке двигаться, конечно, легко, но как-то не воинственно. Вот жизнь — постирать не успеешь, куда-то бежать приходится. Еще и дротик мешает…