— Ну ты сравнил, капитан! — говорю. — Кугер твой какой-никакой, а все ж корабль, с трюмом, мачтой, парусами и так далее. По сравнению со скорлупкой, на которой мы сейчас меж волн ныряем, так просто линкор.

Капитан только руками развел.

— Надеюсь, — говорит он, — ощутив под ногами камень, ваш друг найдет в себе новые силы. Иначе, старший сержант, вам будет затруднительно взобраться на Великого Медведя.

— Какого-какого медведя?

Вместо ответа Варгелла многоуголкой указал вперед, на берег — и я с ба-альшим трудом челюсть на месте удержал.

Потому как Медведь был действительно Великим. Как гора. В смысле — он горой и был. Я еще когда с корабля берег в бинокль разглядывал, подумал — ну и круча!

Помню, жил до войны в соседнем доме Колычев, Михаил Павлович, которого мы — то есть окрестная ребятня — иначе, как «дядя Миша-альпинист», никогда не звали. Чуть лето — дядя Миша с рюкзаком топает на вокзал, а через пару недель объявляется, загорелый до невозможности. Человек он был скромный и рассказывал о том, где бывал и чего делал, редко, но кое-что послушать и запомнить мне довелось.

И этого «кое-что» мне впа-алне хватало, чтобы понять: без подготовки, без снаряжения нужного пытаться вскарабкаться на это — проще уж сразу за борт прыгнуть и не мучиться понапрасну.

— Капитан, — осторожно так спрашиваю, — может, ты все еще чего не договариваешь? Или в этой горе какой-нибудь тайный лаз есть, типа: «Сим-сим, откройся?»

— Если сквозь Великого Медведя и был когда-то прорублен местными гномами потайной ход, — пожимает плечами Варгелла, — то мне об этом никто ничего не говорил.

— Ага. Значит, только вверх по скалам…

— Да.

З-замечательно.

Я еще раз на гору глянул. Плыть нам еще было метров двести, но даже и отсюда…

— Колин, — поворачиваюсь к эльфу, — ну-ка, проверь меня эльфийским взглядом: этот склон над морем нависает или как?

— Твои глаза служат верно, — отзывается Колин. — Верхний край утеса действительно выступает вперед.

Утес. Есть на Волге утес, диким мохом оброс…

Такую вот штуку дядя Миша именовал: склон с отрицательным уклоном. Или наклоном… как-то так. И добавлял, что вскарабкаться по нему, конечно, можно, но если ты не муха, то лучше не пытаться.

До сегодняшнего дня мухой я себя не числил.

— Не думаю, — добавляет эльф, — что кто-нибудь, кроме гнома, сможет покорить этот склон. Он выглядит весьма… неприступным.

И при этих его словах у меня в голове словно щелкнуло.

— Верно, — говорю, — выглядит он неприступным. И потому на его вершине наверняка засада.

— С чего это, — удивленно спрашивает Варгелла, — ты взял?

— Подумал.

Вернее, представил. Вообразил, как плывет вдоль берега, точь-в-точь, как мы сейчас, черный командир, как смотрит он на гору и задумчиво так произносит: «Эта гора неприступна для всех, кроме гномов… но ведь у них в отряде гном есть».

Ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь… обман внутри обмана сидит и ложью погоняет.

Главное — самого себя при этом не перехитрить!

Разумеется, мне никто не поверил. В том числе и Дара.

Все дружно заявили, что ни один черный в здравом уме никогда не поверит, что на Великого Медведя забраться можно. А когда я им их же собственные жалобы на коварство Тьмы напомнил, сказали, что: во-первых, кроме коварства Тьма также славится безграничной самоуверенностью, а во-вторых, не надо путать коварство с хитростью.

Лично я бы по поводу самоуверенности поостерегся столь убежденно вопить. По крайней мере насчет самоуверенности противника, которой тебя в данный исторический момент по большинству статей лупит в хвост и гриву.

Но — промолчал. У меня как раз начал собственный план потихоньку рисоваться. В стиле товарища капитана — не Варгеллы, понятное дело, а нашего. Простенько, но со вкусом.

Великий Медведь стоял на полуострове. Точнее, он-то этим полуостровом и был — словно и в самом деле косолапый мишка, полкилометра в загривке, спустился к морю водички хлебнуть, да так и окаменел на веки вечные. Справа от него утес шел чуть пониже и не такой отвесный — кое-где, как утверждал Варгелла, вполне подходящие для погрузки-выгрузки бухточки попадались. А слева, уже километра через два, скала вообще на нет сходила — и начинался там песчаный пляж.

Этот пляж меня и привлек.

Рассуждал я просто. Удобные для высадки места, типа всяких контрабандистских причальчиков, поставят «на вид» в обязательном порядке. Места, где высадиться никак нельзя — вроде нашей горы, — тоже под прицел могут поставить, если супостат мало-мальски понимающий отыщется.

А открытый пляж… его как бы и охранять особо не нужно. Шлюпка не подойдет, издалека заметят, а даже если и подойдет: ну куда на голом песке спрячешься? Так что десяток дозорных на вершины дюн — и вся недолга!

Или не вся. Потому как не скажу за орков, но среди людей отыскать таких, что сумеют днями напролет на пустой пляж любоваться, ни на граммулечку при этом не снижая внимания, оч-чень непросто. Ночью же… конечно, орки ночью видят, и видят хорошо, ну так при здешней луне не столь уж и большое это достижение. А вот обманчив здешний лунный свет, пожалуй, не меньше, а больше нашего. Это раз. Два же — то, что наши эльфийские плащи в лунном свете выглядят точно так же, как и песок на том пляже. Ладно.

* * *

— Ну что? — ору. — Поедем, красотка, кататься?

По-моему, Дара меня не расслышала. Просто увидела, как я в ее сторону чего-то там кричу, потому и улыбнулась.

Карниз, где мы стояли, вернее, пытались кое-как удержаться, был от силы метр, вдобавок — с уклоном наружу. И пять метров до волн. Хотя правильнее сказать — до подножия волн и пока что. Брызги до нас уже долетали вовсю, и сомневаться не приходилось: еще полчаса, не больше — и шторм разыграется так, что карниз наш начнет захлестывать уже по-настоящему.

Но пока мы держались, и благодарить за это надо было Фигли. Это в его необъятном мешке сыскалась пара здоровенных гвоздей, и только гном сумел бы вколотить эти гвозди в скалу. Вколотить, согнуть и привязать к ним веревку, за которую мы и хватались. Веревка, правда, была эльфийская, так что сородичам Колина тоже спасибо причиталось.

А потом гном полез наверх.

Дурацкая ситуация. Я-то был по-прежнему уверен, что там, наверху, нас ждет засада. Только выбора не было. В такую ночь… не то, чтобы пару километров вдоль берега проплыть — и пяти секунд на плаву не удержаться! Захлестнет и размажет о скалы… тонким слоем.

Даже оставаться на месте, в смысле, на карнизе, не очень-то выходило.

Все надежда была на то, что по дороге наверх гном отыщет хоть что-нибудь — пещеру, карниз наподобие нашего… расщелину… уступ, на котором поместится хоть край подошвы! — куда можно будет подняться и переждать шторм.