Завершив рассказ, сэр Борс обернулся к сэру Ланселоту и сказал ему:

— Любезный сэр, я собственными руками похоронил вашего сына, и перед смертью он просил передать вам привет и напомнить, сколь короток наш век на земле. Мы здесь странники, нет у нас своего града.

— Знаю, что это так, — ответил Ланселот, — и уповаю только на Бога.

Он обнял сэра Борса и добавил:

— Рад вашему возвращению, родич. Обещаю молиться за вас и помогать всем, чем только смогу. Пока дух теплится в моем теле, я буду во всем вас поддерживать. И вот что скажу вам, дорогой кузен: в этой жизни мы никогда уже не разлучимся.

— Если вы того хотите, хочу и я.

Так заканчивается повесть о святом Граале, переведенная с французского, которая есть повесть о самом истинном и святом на земле. Написано сэром Томасом Мэлори, рыцарем.

Благословенный Иисусе, помоги мне своей властью!

Аминь.

Завершив поиски святого Грааля, те рыцари, что остались в живых, вернулись в Камелот. Король Артур и королева Гиневра возрадовались, вновь увидев их за Круглым столом. Особенно радовались возвращению сэра Борса и сэра Ланселота, потому что они отсутствовали дольше других.

Затем, как говорят нам старинные книги, Ланселот вновь стал искать общества королевы. Он забыл обеты, которые дал во время поисков Грааля. Даже когда он следовал за святым Граалем, помыслы его возвращались к королеве, и потому Ланселот не преуспел в этом испытании. Теперь же, когда он возвратился в Камелот, эти двое пылали пуще прежнего. Они вновь сделались любовниками, и об их связи говорил весь двор. Брат сэра Гавейна Агравейн в особенности отличался дерзкими речами. Ланселот же общался и с другими дамами — чтобы отвести подозрения, он совершал подвиги в их честь, — и возобновил обеты Христу. Он избегал общения с королевой, не желая давать пищу скандалу. Гиневра прогневалась и однажды вызвала его к себе.

— Сэр Ланселот, — сказала она ему, — я каждый день вижу и чувствую, как убывает ваша любовь ко мне. Вы уже не хотите видеться со мной, вы то и дело отлучаетесь от двора. И вы чаще прежнего выступаете рыцарем других дам.

— Ах, госпожа моя королева, — отвечал он, — простите меня, у меня есть множество причин для такого поведения. Я лишь недавно вернулся после поисков святого Грааля, и на этом пути узрел столько святых видений, сколько дозволено грешнику. Если б мои мысли не обращались все время к вам, моя королева, я бы удостоился и тех видений, которыми были благословлены сэр Борс, сэр Персиваль и сэр Галахад. Не судите же меня поспешно: не могу я так скоро позабыть об этом высоком служении.

К тому же вы сами знаете, госпожа: многие люди при дворе сплетничают о нашей любви. В особенности сэр Агравейн и сэр Мордред только того и ждут, чтобы мы впали в немилость. Я больше боюсь за вас, чем за себя: я-то могу уехать, бежать от двора, а вам придется оставаться здесь, даже когда вокруг вас начнут роиться слухи. Если вам будет грозить позор или немилость, только я смогу вас спасти. Поймите это, госпожа. Наша дерзость навлечет на нас стыд и бесчестье. Не такой участи желал бы я вам. Вот почему я служу другим дамам и знатным девицам, чтобы не казалось, будто я отличаю вас.

Королева стояла и молчала все время, пока он говорил, когда же Ланселот закончил, она заплакала, и рыдала, и всхлипывала, пока вся ее скорбь не изошла слезами.

— Теперь, — сказала она, — я знаю, кто вы есть: рыцарь лживый, неверный, трус и распутник. От меня вы удаляетесь, а к другим женщинам льнете. Я отвергаю вас, я от вас отрекаюсь и навеки запрещаю вам приближаться ко мне. Приказываю вам немедля покинуть двор!

Ланселот в великой горести ушел от нее. Он созвал родичей — сэра Борса, сэра Гектора де Мариса, сэра Лионеля — и рассказал им о том, что произошло.

— Вы не должны покидать двор, — сказал ему сэр Борс. — Вы нужны здесь. Вспомните, кто вы: один из лучших в мире рыцарей. Вам предстоит совершить множество славных подвигов. А женщины изменчивы и непостоянны. Королева еще пожалеет о своих словах. Ждите и увидите. Вот мой совет: поезжайте в дом отшельника под Виндзором, там ныне живет благочестивый рыцарь по имени сэр Брастиас. Оставайтесь с ним, пока не получите от меня известие. Уверен, то будут хорошие новости.

— Вы прекрасно знаете, брат, — ответил ему Ланселот, — как не хочется мне уезжать из этой страны. Но королева дала мне строжайший приказ.

— Она передумает. Она ведь и прежде, бывало, гневалась, а потом вас прощала.

— Верно. Что ж, последую вашему совету: поеду к сэру Брастиасу и буду жить в келье отшельника, пока не получу от вас известие, что пора возвращаться. И прошу вас, брат: помогите мне, насколько будет в ваших силах, возвратить любовь Гиневры.

— Положитесь на меня, брат: буду стараться изо всех сил.

Итак, Ланселот в тот же день оставил двор, и никто, кроме его родичей, не знал, куда он отправился. Королева не показывала никаких признаков скорби, но старинные книги говорят нам, что втайне она жестоко страдала. На людях она проявляла твердость и по этой же причине устроила в Лондоне обед для двадцати четырех рыцарей Круглого стола. Она хотела показать, что любит и ценит их всех наравне с сэром Ланселотом. И вот был устроен большой пир.

Сэр Гавейн любил фрукты, в особенности яблоки и груши. Где бы он ни обедал, ему подносили эти плоды. Королева об этом знала и распорядилась подать на стол корзину фруктов специально для Гавейна. Однако у Гавейна имелся при дворе враг по имени сэр Пионель. Пионель ухитрился тайными средствами отравить несколько яблок из тех, которые под конец трапезы были поданы Гавейну. Но судьба распорядилась так, что другой рыцарь, сэр Патрис, взял отравленное яблоко, откусил кусок и, упав на пол, скончался в мучениях.

Рыцари повскакивали из-за стола, возмущенные столь дерзким преступлением. Все взгляды обратились к королеве, поскольку это она затеяла пир и приказала подать яблоки сэру Гавейну.

— Госпожа, — сказал Гавейн, — вы хорошо знали, что за этим столом будем обедать я и мои друзья, и о том, как я люблю фрукты, тоже всем известно. Теперь же я вижу, что был на волосок от смерти. Можете ли вы объяснить, как это произошло?

Гиневра от растерянности и тревоги не могла вымолвить ни слова. Она стояла среди рыцарей и молчала.

— Так это оставить нельзя, — сказал сэр Мадор. — Я лишился родича: сэр Патрис был моим кузеном.

Все смолкли и уставились на королеву, а та лишь вздыхала и плакала, но заговорить не сумела, а потом и вовсе лишилась чувств. Дали знать королю Артуру, и он поспешил в те покои, где происходил пир.

Сэр Мадор вышел ему навстречу:

— Мой господин, — сказал он, — ныне я обвиняю королеву Гиневру в измене.

В те старинные времена многие преступления именовались изменой, и наказанием за них была смерть на костре.