Михаил снова усмехнулся: в самую точку! И снова проклятая зависимость от женщины… Кто бы сомневался…

Он набросал в свою тарелку побольше печенья.

— Интересно, Митя, а у тебя хоть когда-нибудь была настоящая любовь? Или ты всю жизнь вот так по девкам шманаешься?

— Была, не была… — флегматично отозвался Дронов. — Находилась за немалую жизнь… Довольно давно. Сподобился втрескаться в даму с пустыми глазами и пышным бюстом. Но, видишь ли, когда она раздевалась, грудь у нее падала с чудовищным шумом. Первый раз я даже испугался: не понял, что это такое. Ну, а падала у нее, падало и у меня… Так ничего путного и не получилось. А ты говоришь, любовь… Ужасный ужас и кошмарный кошмар!..

Каховский засмеялся:

— Ты стал циником. Негоже… А поискать другую тебе было лень?

— Другая, роднулька, оказалась заполошная. Когда начинала чересчур громко, истерично рассказывать, явившись ко мне в переполняющих ее душу эмоциях, я снова очень пугался: думал, случилась беда. Но выяснялось, что ей просто пришлось чересчур долго ехать в переполненном душном вагоне метро, где ей отдавили ногу. Или она попала под сильный дождь. Всего-навсего. У нее без конца происходило нечто несусветное, невероятное, жуткое: если не месячные, значит, в ванной кран течет… Или нигде нет любимых конфет. Кроме того, вечные страхи из-за ее возможной беременности… У меня не выдержали нервы. Просыпался ночью в холодном поту… Такое чудовищное напряжение мне оказалось не по силам. Слаб на поверку. Каждому свое…

— Вот бедолага! Несчастье за несчастьем! Настоящий облом! Закошмарили тебя бабы полностью, — усмехнулся Михаил. — Пугливый ты, Митя, до крайности. Не мне бы говорить, сам немногим лучше… Мы с тобой одной крови: ты и я… Кстати, Митя, давно хотел тебя спросить… А почему ты все-таки не пошел в театральный? Мать бы помогла…

Синие очи словно замерзли.

— Артист? Да еще с помощью матери? Уволь… Это мимо денег… Чтобы потом журналисты лезли к тебе в постель и спрашивали, сколько у меня было жен и детей? Ломать что-то из себя на сцене под светом раскаленных ламп ради жалких аплодисментов зажравшейся публики? И жить ради этих аплодисментов? Концентрированная глупость… — Дронов взглянул на приятеля и размыто улыбнулся. — Кстати, о детях… У тебя ведь была и есть Алина, — задумчиво напомнил он. — Ты бы позвонил Наталье… Свежее решение…

Солнце поздней весны насквозь просвечивало угрожающе притихший, чересчур молчаливый и раздражающе огромный кабинет Каховского. Где-то тоненько пищал московский неумирающий комар. Тщетно пытаясь забыться, отключиться хоть ненадолго, Михаил, проводив Митеньку, начал вновь пить коньяк прямо из горлышка, привычно наугад выхватив из бара первую попавшуюся бутылку. Пил, казалось, не пьянея, только все яснее и четче сознавал, что сейчас за руль уже не сядешь, нужно поймать машину. Поймать и поехать к Даше… Да-да, именно к Даше…

Каховский недавно вновь расспросил Дронова о своей первой любви. Как она там, что…

Митенька отвечал неохотно:

— Дарья по-прежнему живет с Валентином… Роднулька, не бесись! Что тебе от нее нужно? Аленушкин стал известным человеком, слышал, поди?..

— Писака… — презрительно бросил Каховский. — Читал тут как-то на досуге его гламурный журнальчик, где он главенствует… Валька вообще с мышлением не в ладу и полностью лишился всякой фантазии. Или никогда вовсе ее не имел, что весьма вероятно и отнюдь не исключено. Иначе почему такой невыносимой скукой несет от этих пестрожопых страниц? Тошниловка! Настоящий зарез! Сплошные прослойки мыслей, слов и фраз. Дотумкался! Читать сию хренотень невозможно. Надо же навалять этакую дрянь! Надыбать что-нибудь путное он не в состоянии. Только левой ногой через правое ухо!

Митенька звонко расхохотался:

— Ну, это ты исключительно по злобе да по ревности, роднулька! Уймись! Все не так уж плохо, как тебе кажется.

— Да брось! — в бешенстве крикнул Каховский. — Ты что, никогда не читал эту яичную прессу?! Уже смертельно опротивело от рассвета до забора видеть, как стаи идиотов «творят» и «создают»! Недумающих там — тринадцать на дюжину. Тридцать восемь попугаев. Как посмотришь на этих коров на экране — бугаи-бугаями. Вот только с умишком не в порядке. Своих мозгов ни у кого давно не хватает, головы просто ку-ку! Непрошибайки! Сидят и не чухаются! Сплошная расслабуха!

— Но читателям-то нравится! — вновь попытался вразумить его Митенька.

— Перестань! — окрысился Михаил. — Не надо гневить Бога, рассказывая байки о совершенно неразумном и распущенном читателе. Читатель нормальный! Хорошо знающий цену времени и деньгам. А вот не в меру расшатавшиеся обожаемые и драгоценные Валькины писаки вообще утратили всякие разумные представления об этой цене. Хотя в жизни есть еще кое-что, кроме любви и моды. Сплошные дебильники, а не редакции! Халявщик на халявщике. Попросту ошалели, вконец ополоумели от переизбытка возможностей. Любопытные!.. Только не там, где требуется. И энергия бьет через край тоже куда не надо: поубавить бы не мешало! А пустую бочку дальше слышно! Свою дурь они многократно размножили тысячными тиражами! На всех развалах валяется! Они у нас теперь абсолютно свободные господа, а потому лезут в чужие постели без разбора да выискивают, у кого из артистов какие глисты и зубы! Ты же сам говорил!

Митенька хохотал.

Жаль, что он ушел… Без него в квартире опять наступила завораживающая и гнетущая тишина.

Внезапно позвонила Наталья — она всегда отличалась восхитительной способностью выбрать самое удачное время для звонка! — и сообщила, что Алина ждет, когда, наконец, папа появится дома. Якобы он обещал ей. Или… Наталья выразительно помолчала. Или у Михаила изменились планы?

Каховские до сих пор продолжали нелепо скрывать правду от ребенка, который наверняка давно обо всем догадался.

— А почему Алина у тебя до сих пор не спит? Опять бесконечные сериалы? — возмутился Михаил. — Нет, ты все-таки удивительно плохо соображаешь! Дождешься, она у тебя в подоле скоро принесет! Ладно, родит — я усыновлю! Или удочерю. По обстоятельствам. Будь добра, дай ей трубку!

Алина, очевидно стоявшая рядом с матерью, тут же радостно зачирикала в телефон:

— Мы поедем к дяде Мите, правда, папа? Скажи «хор»! А то мама говорит, что у тебя могут быть неотложные дела, и ты тогда не сумеешь.

— Дела подождут, и мы обязательно поедем! — заверил девочку Михаил. — Какие могут быть сомнения? Дядя Митя как раз был у меня сегодня и спрашивал о тебе. А как поживают прелестная Барби и ее бойфренд?

Опять он проявляет нездоровый интерес!

— Она в полном порядке, — сообщила Алина. — А бойфренд ей нужен другой. Старый надоел. Он настоящий тормоз. Мама говорит, ты мне купишь. Скажи «отл»!

И здесь привычная картина. Ничего нового… Кто бы сомневался…

— Ну, раз мама говорит, — неопределенно согласился Каховский.

Она слишком много говорит…