чтобы юристы были милосердны и любили ближних, как самих себя, врачи — воздержны и скромны, политики пренебрегали мирскими благами, философы способны были познать самих себя, вельможи жили честно, а коммерсанты перестали заниматься обманом и мошенничеством, судейские не брали взятки и пр.{572}, но поскольку это невозможно, то придется мне привлечь тех, кого смогу. А посему у меня, конечно, будет определенное количество юристов, судей, адвокатов, врачей, хирургов и пр.[637], но каждый человек будет по мере возможности сам выступать в защиту своего дела, посвящая судью в свои обстоятельства, как он обычно рассказывает о них своему адвокату[638] и как это происходит в Фесе в Африке, в Бантаме, Алеппо, Рагузе, suam quisque causam dicere tenetur [где каждый обязан сам защищать свое дело]. Что же касается тех адвокатов, хирургов и врачей[639], которым будет дозволено заниматься своей профессией, то содержание будет им выплачиваться из общественной казны[640], и никакого иного вознаграждения они не будут получать или брать под угрозой потери ими своего места, а если и будут, то чрезвычайно незначительное, и то лишь после окончательного завершения дела[641]. Каждый истец будет обязан внести сначала залог, который, в случае, если окажется, что предъявленный им ответчику иск несправедлив, безрассуден или злонамерен, будет конфискован и утрачен истцом[642]. И вот еще что, прежде чем будет начато какое-либо судебное расследование, жалоба истца должна будет получить одобрение назначенных для этой цели полномочных представителей; если она будет признана серьезной, тогда истцу дозволено будет, как прежде, продолжать добиваться своего, если же они будут иного мнения, то сами вынесут решение. Все дела будут рассматриваться, то есть имена тяжущихся не будут объявляться, если только в этом не будет надобности в силу обстоятельства дела. Судьи и прочие чиновники будут надлежащим образом распределены между провинциями, деревнями, городами, дабы в качестве общественных арбитров проводить слушание дела и прекращать всякие тяжбы; при этом в судебном присутствии должен находиться не один судья, а одновременно по меньшей мере трое, которые и будут выносить определение или приговор, и опять-таки судьи должны сменять друг друга поочередно или по жребию и не могут исправлять эти обязанности постоянно. Ни одна тяжба не должна длиться более года, но должна быть без всяких проволочек и дальнейших обжалований быстро рассмотрена и окончательно завершена в установленный срок. Эти и все нижестоящие судейские чиновники будут избираться, наподобие literati в Китае[643], или с помощью строго продуманных правил, как в Венеции[644], и опять-таки избираться не потому, что они имеют на это право или являются знающими свое дело судейскими, не в соответствии с титулами или занимаемыми должностями, а прежде всего если они в должной мере соответствуют этому своей ученостью[645], поведением и на основании взыскательного одобрения назначенных для этого экзаменаторов; предпочтение должно в первую очередь оказываться ученым, а уж затем — воинам, ибо я разделяю мнение Вегеция, что ученые заслуживают предпочтения перед солдатами[646], поскольку unius aetatis sunt quae fortiter fiunt, quae vero pro utilitate reipub. scribuntur, aeterna: труд воина живет лишь век, ученого же — вечность. В случае недостойного поведения судейских чиновников они непременно будут смещены[647] и подвергнуты соответствующему наказанию, если же их пребывание в должности ограничено одним годом или иным сроком[648], тогда один раз в год они будут подвергаться проверке и должны будут дать отчет, ибо люди, как известно, пристрастны и необузданны, безжалостны, алчны, продажны, испытывают любовь, ненависть, страх, предпочтение, omne sub regno graviore regnum [любой трон находится в подчинении у другого, более могущественного{573}]: подобно ареопагитам Солона{574} или римским цензорам{575}, одни чиновники будут надзирать за другими и сами invicem [в свой черед] будут подвергаться такому же надзору[649], а также следить за тем, чтобы ни один чиновный мародер не наносил, прикрываясь своей властью, обиды нижестоящим[650] и, подобно диким животным, притеснял, помыкал, вымогал, измывался, попирал, был пристрастным или подкупным, но чтобы aequabile jus, правосудие отправлялось беспристрастно, чтобы все жили вместе, как друзья и братья, и чтобы осуществилось то, что так сильно хотел видеть в своем французском королевстве Сеселлий[651]: «гармония и доброе согласие, объединяющие друг с другом королей, князей, знать и плебеев, обусловлены как взаимной любовью, так и законом и взаимным уважением, а посему там никогда не ведают раздоров, оскорблений или посягательств одних на права других». Если кто-либо будет заслуживать того примерным исполнением своих обязанностей, он будет вознагражден,

Quis enim virtutem amplectitur ipsam,

Proemia si tollas?{576}

[Кто, в самом деле, к одной стремится доблести, если

Нету наград?]

Каждый, создавший что-либо на благо общества, будь то в какой-либо отрасли искусства или науки, написавший трактат или совершивший благородный подвиг на родине или за границей[652], будет соответственно вознагражден богатством[653], почестями и продвижением по службе[654]. Вслед за Ганнибалом у Энния{577} я повторяю: Hostem qui feriet erit mihi Carthaginensis [кто бы ни сразил врага, он будет в моих глазах карфагенцем], независимо от его положения, занимаемой должности и образа действий; кто заслуживает наилучшего, тот получит наилучшее.

Филиан у Филония{578}, без сомнения, по доброте души своей желал, чтобы все его книги были золотом и серебром, алмазами и драгоценными камнями, дабы выкупить на них томящихся в плену, освободить узников и принесть облегчение всем бедным несчастным душам, нуждающимся в самом насущном[655]; что и говорить, благочестивый поступок, но какими были бы его последствия? Предположим, что это желание было бы вскоре после этого полностью осуществлено, и что же — ведь если даже одаряющий несчастных богат, как Крез, жаждущих его помощи будет во многократ больше. По этой причине я не стану терпеть никаких нищих, мошенников, бродяг и прочих бездельников[656], которые не смогут дать отчет, на какие средства они себя содержат[657]{579}. Если они немощны, увечны, незрячи и одиноки, тогда они получат достаточное обеспечение в нескольких приютах, специально для этой цели построенных; если же они состоят в браке и немощны или уже не в силах трудиться, или же, если вследствие неизбежных подчас убытков или каких-нибудь сходных неудач они отброшены вспять, тогда им будет оказана помощь в