тоже прийти и поддержать меня, как он и обещал. Но в голову настойчиво лезут слова из сообщения, отправленного ему Галиной, якобы от меня — да, я нашла свой телефон в комнате. Неужели, он не поверил, что его отправляла не я? А если не поверил, отчего тогда злился, по словам Ксюши?

Ужас, как хочется увидеть его, поговорить!

Даже больше, чем пройти кастинг! Может, все же стоило ему позвонить? Почему я ему не позвонила?! Может, сейчас пойти позвонить?

И что мне ему сказать? Обвинить в том, что он не хочет меня видеть? Глупости. Нужно успокоиться. Нужно хорошо спеть, чтобы исполнить свою мечту. Да.

Я выступаю третьей по счету, и когда на сцену выходит парень, выступавший передо мной, я иду за кулисы. Ксю отправляется со мной, а папа шепотом желает удачи.

— Ксюш, — шепчу я, когда мы останавливаемся у шторок. Я смотрю на поющего парня и понимаю... — Я... я не смогу спеть... Горло...

На самом деле, слезы сдавливают его уже давно, но я только сейчас осознаю, что готова расплакаться от обиды на Мирона. Он же обещал прийти! Обещал меня поддержать! Я же говорила ему, насколько это важно для меня!

— Люба, — беспокоится Ксю.

— Нет. Я не смогу. Я хочу уйти, — я пытаюсь обойти подругу, но она неожиданно крепко сдавливает пальцами мои плечи, не давая сдвинуться с места.

— Напомню, что ты очень хотела поступить в школу, — напряженно говорит она. — Если ты сейчас уйдешь, то вернуться сможешь только через год. А с Мироном... С ним ты можешь разобраться сразу после песни. Пять минут — и целый год, Люб. Что ты выберешь? Потрясающе выступить или лишиться своей мечты, возможно, из-за пустяка? Я уверена, что у вас с Мироном будет все в порядке, и потом ты станешь жалеть, что упустила свой шанс за шаг до победы. Ты сильнее обстоятельств, помни об этом. Ты преодолела столько преград, чтобы стоять здесь и сейчас, Люба.

— Да... — пораженно произношу я. — Да, ты права. Спасибо, Ксюш. Да, я обязана выступить. Ради себя. Да.

Я порывисто обнимаю подругу. Уму непостижимо: я столько времени боролась, отстаивая саму себя, и сейчас чуть не изменила себе же. Нет, этого допустить нельзя. Я поступлю в Высшую Школу Искусств!

И тут...

— Успел? — тяжело дышит... Мирон, взволнованно глядя мне в глаза. — Я не пропустил твое выступление, фенек? Кое-как вырвался от маман. Ник же тоже хотел быть здесь, а она вцепилась в него, как клещ... Лю... — надтреснуто произносит он, а по лицу проходит тень, словно ему невыносимо больно, — я жесть как скучал. Мне так жаль...

Не замечаю, как меня отпускает Ксю, потому что сознание никак не может поверить в реальность происходящего. Он здесь. Пришел.

— Мир... — выдыхаю я и бросаюсь ему на шею.

Тепло. Уютно. Восхитительно!

Вот теперь я точно вернулась. Я дома.

Глава 35. Любовь

— Лю... — шепчет мне в волосы Мир, а затем отстраняет от себя, пальцами поднимает мой подбородок, заглядывает в глаза: — Лю... Хотя к черту! Успеем еще поболтать.

Он обхватывает ладонями мои скулы и впивается в мои губы. В моей груди растекается такое знакомое и сладкое чувство, что я невольно поднимаюсь на носочки, пальцами зарываюсь в волосы Мирона на затылке, жмусь к нему сильней. Он и сам словно готов сжимать меня в своих руках до хруста моих костей... Господи, как я только могла подумать, что он меня разлюбил?

— Ребят, — проникает в наш с Мироном мир веселый голос Ксении. — Ребят, успеете еще. Любе на сцену надо бы.

И правда, кажется, парень перестал петь...

— Как же мне тебя не хватало, фенек, — шепчет Мир, не спеша выпускать меня из своих объятий. — Давай больше не расставаться на такой долгий срок. Давай вообще не расставаться. Никогда.

— Согласна, — счастливо шепчу я в ответ. — Но... ты же сейчас живешь у мамы. Почему ты живешь у нее?

Музыка смолкает окончательно, а следом за ней звучат немногочисленные аплодисменты и... моя фамилия.

— Иди, Люб, — тянет меня за локоть Ксюша. — Давай, он тебе потом все расскажет.

— Обязательно, фенек, — подмигивает он мне, выпуская из рук. — Я буду ждать тебя здесь. Покажи им всем!

— Да, Люб, пусть они в обмороки попадают, — смеется подруга. — Удачи!

— Спасибо, — улыбаюсь я и иду к микрофону.

— Люба! — слышу из зала восторженный голос младшего братика. Он стоит рядом с отцом и смущается от своей несдержанности, но, когда встречает мой взгляд, все же радостно махает мне рукой. Я тоже очень рада его видеть, и потому широко ему улыбаюсь.

Я совершенно не чувствую волнения, потому что все, кто мне безумно дорог, сейчас здесь, со мной. Их искренняя поддержка вселяет в меня абсолютную уверенность в своих силах. И когда приходит время петь, я пою. От всего сердца. От всей души. Пою приемной комиссии. Зрителям. Папе. Никите. Ксении. И Мирону. Всем сразу и каждому по отдельности. Песней я благодарю их за любовь, проявленную ко мне. За предоставленную мне ими возможность быть собой.

После звучат аплодисменты, приемная комиссия благодарит меня за выступление и отпускает со сцены, но я замечаю, как широко улыбается мне сам директор. Похоже, мне удалось его впечатлить, а заодно и поступить. Впрочем, о последнем станет точно известно только тогда, когда выступят все претенденты. Нас, к слову, не так уж и много.

Я с удовольствием бросаюсь в раскрытые объятия Мирона, неспособная сдерживать счастливую улыбку.

— Ты была великолепна, фенек. Пойдем, расскажешь, что с тобой было, а я расскажу, как обстоят дела у нас. Черт, я места себе не находил от неизвестности, что с тобой творится.

Тревога царапает грудь, но перестать улыбаться я не могу. В самом сердце твердо поселилось убеждение, что теперь мы можем справиться с чем угодно. Мы же вместе. Навсегда.

Мы с Мироном осторожно выходим из актового зала и садимся на диванчик в холле. Не выпуская моих рук из своих, Мир выжидающе смотрит на меня, и я рассказываю ему все, с самого начала и до конца. Он болезненно морщится на самые неприятные подробности и улыбается моим безрассудным выходкам. Когда я заканчиваю свой рассказ ужином перед самым отлетом, где я