– Да ничего, если забыть, что ты был взяточником.

– А-а… вон ты о чем, – тряхнув головой, невесело улыбнулся Владимир. – Семеныч, я тебе открою страшную тайну: там, где есть чиновник, всегда будет коррупция. Другое дело, что аппетиты и масштабы разные, но злоупотребление служебным положением будет неизменно.

– Что-то я ничего подобного тут не замечаю. А ведь тоже чиновники. Или они здесь таковыми не являются?

– Ну почему же? Самые что ни на есть. И поверь, у них все еще впереди. Сначала попривыкнут, потом отладят работу чиновничьего механизма и, когда он заработает, начнут искать лазейки. Или вообще будут налаживать работу с учетом этих самых лазеек. Разумеется, не забывая того, что народ тут все больше нервный и с оружием в руках. То есть аккуратно и без беспредела. Впрочем, даже сейчас глава Рыбачьего вполне себе использует свое служебное положение в личных целях.

– Интересно. А вот я, например, ничего такого не заметил.

– Потому что мыслишь узко. В твоем понимании коррупция – это только взятки, а ты посмотри на это чуть шире. Помнишь, как ты говорил о том, как Валентин любит своих деток и не хочет отпускать их в интернат?

– Ну, помню. Так а что тут такого удивительного?

– Да ничего. Пока его дочка не доросла до первого класса, он вроде как старался затащить в поселок учителя, но не особо упирался. А вот как только коснулось, так и выцарапал. Но это бог с ним. Теперь возьмем меня. Кто ту драку начал? Не я. Что бы со мной сделали те два облома, если бы я их не остановил? Форменную отбивную. Нет, понятно, что урядник не позволил бы, но откуда мне было знать, что он рядом. Так что по всему использование оружия было оправданным. Но в течение дня глава подогрел народ, а потом родилось гениальное решение о моем выселении. А все потому, что пришлый, никак не привязанный к поселку оказался в женихах у учительницы. Вот так возьмет махнет хвостом и поминай как звали, а деток придется отправлять в интернат. А так – женишка подальше, а девочку окрутить с каким местным, у Злобина же мал мала меньше, так что обо всех нужно думать.

– Лихо это у тебя.

– Это не у меня, а у Валентина. Но сразу говорю, зла на него я не держу.

– А что так-то?

– Так ведь мне и впрямь все равно, где жить.

– А невеста?

– А что невеста? Ничего не было. Просто девчушка попросила прикрыть ее, чтобы с замужеством не донимали местные кумушки. Неужели ты думаешь, что, если бы она была моей невестой, я ее вот так просто оставил бы?

– Ну-у, у нее договор.

– Брось. В любом договоре есть пункты о расторжении. В том числе и в случае невыполнения условий. Ну, наложили бы выплату, так я в состоянии понести подобные расходы. Не хватило бы – продал «Урал» и покрыл. Не беда, легко пришли, легко ушли. А на открытие собственного предприятия получил бы заем.

– Выходит, Валентин что-то там недодумал.

– Может, недодумал, а может, как раз наоборот, вместе с женой сообразили на двоих, что наши с Дашей отношения только завеса. Но дыма-то без огня не бывает, глядишь, и завертится между нами. Тем более пока ты в запое, я обосновался у нее. Поэтому и воспользовались случаем, чтобы устранить мою персону. Вот и выходит, что оно вроде как на пользу обществу, и со всех сторон рачительный глава. Но конкретно меня – ни за что ни про что и нахально используя служебное положение – обидели на ровном месте.

– Ну что же, складно получается.

– Угу. Да только, как я уже говорил, я не обиделся.

– О! Зовут, закончили с разгрузкой, – встрепенулся Семеныч, посмотрев в сторону склада.

– Быстро они.

– Так немцы же. Они как роботы, арбайтен и арбайтен, ни тебе лясы поточить, ни тебе перекуров через каждые пять минут. Скучные люди, – безнадежно махнув рукой, подвел черту Семеныч.

– Куда потом?

– На кожевенный завод, куда же еще-то. Сдадим шкуры, потом на мойку, там же получим пустые контейнеры. Ну а потом уже в гостиницу и в бордель. Ты как, сегодня со мной?

– Пожалуй. А то что-то уже мозги закипать начинают.

– Вот и ладушки.

В течение часа они управились со всеми делами и были вольны как птицы. В принципе при желании можно было опять выехать в степь и за оставшийся световой день добраться до стада, которое сейчас кочевало примерно в двухстах километрах к северу от Берна. Зубры наверняка спустятся еще километров на сто пятьдесят, а потом повернут на восток и двинутся широкой полосой к Дону.

Кстати, они отличные пловцы, и переправа даже через такую серьезную реку, как Дон, для них не представляет проблемы. Чего не скажешь о людях, которым приходилось переправляться и через Железную, а потом еще и через Дон посредством паромов. Здесь вообще переправа через даже не очень крупные реки, где не обнаруживался брод, осуществлялась только паромами.

До строительства мостов как-то еще не дошло. Однажды пытались соорудить деревянный через Медную, где стоит поселок Ванино. Да по весне ледоход без зазрения совести снес эту постройку, даже не спросив фамилии. Вроде и река не очень-то серьезная, шириной примерно метров пятьдесят, но течение довольно быстрое, и льдины разнесли опоры моста, как стенобитные орудия.

Вот и процветает здесь такое предприятие, как паромная переправа. И стоит не так чтобы дешево: рубль за одну единицу техники, причем без разницы – УАЗ это или прицеп. Дорого? Да как сказать. Лучше заплатить этот рубль, чем остаться вообще без переправы. А цена обусловлена тем, что поток транспорта тут не столь уж и велик, большинство времени паром мирно стоит у берега. Опять же нередко случаются и порожние прогоны, если машина подходит с противоположного от местоположения парома берега…

Гостиничный номер оказался на удивление уютным. Вроде и казенщина, но вместе с тем заметна теплота и забота женских рук. Вадимир даже подумал, что тут можно и жить, случись в этом необходимость. И в общем-то не ошибся. Многие охотники подолгу проживают в Берне, оккупируя гостиницы, которых на этот маленький городок было целых две, по тридцать номеров каждая. Не общежития, а именно гостиницы. И их владельцы вполне процветают.

Проводя по полгода в походных условиях, промысловики хотят нормального отдыха в комфорте и готовы за это платить. Конечно, это относится к холостякам. Женатые все же предпочитают иметь свой дом. Но основное их место проживания – Ванино. При всем выставляемом напоказ гостеприимстве на постоянное жительство местная община принимает только выходцев из Европы. И так уж сложилось, что большинство составляют именно немцы.

– Семеныч, а что это Моська так притихла? Усыпили ее, что ли? – когда они, приведя себя в порядок, вышли на улицу, удивился Владимир.

Дело в том, что собака – это непременный и надежный спутник охотника. Поэтому при гостиницах имелись вольеры, где содержались четвероногие постояльцы. Ну и Моська с Белкой, естественно, оказались там же. Проживание собаки с хозяином в одном номере категорически не приветствовалось.