Голод явно не способствовал улучшению отношений между союзниками. А тот факт, что румыны питались в основном кониной, доказывает, что уже к началу деблокирующей операции «Зимняя гроза», в Сталинградском «котле» почти не осталось лошадей.

Вот как описывал события первых дней советского контрнаступления неизвестный немецкий солдат в письме другу в январе 1943 года: «Дорогой мой!

Вчера получил твое письмо от 2 января, большое тебе спасибо.

Извини меня, что я тебе не писал до сегодняшнего дня, не знал номера твоей полевой почты.

Ты пишешь, что тебе пришлось совершить малый поход, но его с моим сравнить нельзя. Надеюсь, что тебе еще не предстоит путь на восток, если бы тебе пришлось ехать на восток, тогда тебе придется проехать большое расстояние по железной дороге. Смотри только, чтобы не попасть в моторизованную часть. Как ты провел Рождество и Новый год?

Несколько дней назад я получил письмо и посылку. В последние месяцы мы пережили большие трудности. Отступательный марш не так красив, как наступление. Автомашины не могли ехать, потому что были взорваны. Отступательный марш, который уже позади, отнял у нас всю радость.

В мою машину попал также цельный снаряд, но, к счастью, мне повезло, я успел отойти на 100 метров. У меня было такое состояние, как будто у меня обезьяна вши искала. Я пишу тебе о вшах, потому что их здесь масса. Надеюсь, что тебе с ними познакомиться не придется, они могут свести с ума. Сейчас хочу тебе написать кое-что о нашем отступлении.

Мы находились на Дону – в 200 км от Сталинграда. Впереди шоссе. Мы были готовы к бою. Линию фронта занимали итальянцы и румыны.

Русские прибыли с необыкновенным количеством танков и атаковали сначала румын. Румыны испугались и убежали. Ты не можешь себе представить этой картины, как они, спасаясь бегством, очистили поле боя. Удержать их не было никакой возможности. Пользуясь этим, русские нас окружили, это называется опять нас отбросили. 14 дней были в окружении, это слишком тяжело.

Хуже всего, что у нас кончились боеприпасы и поэтому мы продолжали бежать. Мы были вынуждены отступить на 200 км, а в то же время передний край обороны разбит. Надеюсь, что этого больше не будет. Мы должны уехать во Францию на формирование или нас совсем расформируют. Это был бы большой удар. Хотя мы числимся в танковой дивизии, но что же ты сделаешь, если нет танков. Машин у нас тоже мало. Письмо обязательно уничтожь.

На сегодня хватит, пиши дальше.

Поздравляю, Вернер».

Но и с советской стороны в ходе контрнаступления не все шло гладко. Вот телефонограмма Особого отдела Сталинградского фронта от 22 ноября Берии и Абакумову о положении на фронте в самый разгар советского контрнаступления (а самые правдивые донесения о положении на фронте – это донесения особистов, так как за ход боевых действий они не отвечали): «За 20 и 21.XI с.г. частями 51-й армии разгромлены три дивизии румын – 1,2 и 18. Взято в плен свыше 6 тыс. солдат и офицеров. Захвачен полностью с материальной частью артиллерийский полк, захвачено более 900 лошадей, склады с боеприпасами и продовольствием.

За два дня боев 51-я армия продвинулась на запад до 60 км, овладев разъездами Тингута, Абганерово, Плодовитое и Зеты. На станции Абганерово захвачено много вагонов европейского типа с шестиствольными немецкими минометами, саперным имуществом и мукой.

Части 64-й и 57-й армий, продолжая сегодня наступление, встретили сильное сопротивление свежих сил немецкой пехоты и танков, переходивших за день шесть раз в контратаки. На участке 38-й сд наступали три пехотных полка и 70 танков противника, которым удалось потеснить дивизию на 2 км. Создавалась угроза прорыва противника в нашу оборону на этом участке и выхода его в район Красноармейска с целью отрезать части 64-й и 57-й армий от переправ. Вводом в бой фронтовых резервов: 36-й гв. сд и 235-й огнеметной танковой бригады наступление противника остановлено. Работники оперотдела штаба 64-й армии не установили, какие именно части противника предприняли сегодня контрнаступление.

Под нажимом пехоты и танков противника сегодня дрогнул в бою 434-й стр. полк 169-й сд (57-я армия) и начал в беспорядке отступать. Командир полка подполковник Мишин вместо организации отражения атак противника, растерялся и донес в штаб дивизии, что на полк наступают до 50 танков противника. При проверке оказалось, что на полк наступало 15 танков и Мишин имел необходимые средства для их уничтожения. Положение полка к вечеру восстановлено.

Ведется расследование.

Второй день наступления показал крупные недочеты в управлении войсками и в организации взаимодействия, так:

Штаб 57-й армии в течение нескольких часов не имел связи с 13-м мехкорпусом.

2-й эшелон 62-й мехбригады на протяжении суток не имеет связи с передовыми частями бригады.

2-й батальон 550-го стр. полка 126-й сд 18 часов не имел связи с полком. Аналогичных фактов много.

21.11 с.г. наши самолеты трижды бомбили боевые порядки своих войск.

Ведется расследование.

15-я гв. сд и 126-я сд наступали по одному и тому же участку, в то время как по заданию имели разные участки.

Личный состав в наступлении маскируется плохо, движется скученно и во весь рост; если бы не облачность, не дающая противнику широко применить авиацию, то наши части несли бы большие потери.

Сегодня в 13-м мехкорпусе вышло из строя 34 танка (Т-34 и Т-70), из них 27 подорвалось на минах противника. Большинство танков может быть восстановлено вновь».

Таким образом, и при контрнаступлении, начавшемся 1920 ноября, советские войска испытывали те же проблемы, что и в более ранних наступлениях в сентябре – октябре. Тут и плохое взаимодействие родов войск, и плохая работа штабов, и плохая обученность, и нестойкость личного состава, и неумение правильно атаковать. Поэтому, когда наступающим приходилось иметь дело с немецкими частями, наступающие, как и раньше, имели очень слабое продвижение вперед, а порой и отступали под вражескими контратаками.

На руку советскому командованию оказалась и облачная погода в первые дни контрнаступления, не только сократившая потери наступающих войск от ударов с воздуха, но и ограничившая ведение немцами воздушной разведки. Однако главным фактором, ограничившим активность люфтваффе в первые дни советского контрнаступления под Сталинградом, стал перебросок части соединений люфтваффе из-под Сталинграда в Северную Африку для противодействия англо-американскому вторжению в Алжир и Марокко. На Средиземноморский театр военных действий отправились в начале ноября часть 53-й истребительной эскадры и часть 1-й штурмовой эскадры, ранее оказывавшие поддержку армии Паулюса. Кроме того, для переброски немецких войск в Тунис в ноябре и декабре 1943 года было задействовано около 250 транспортных самолетов Ю-52, что затруднило снабжение окруженной армии Паулюса.

Все силы немцев поглощал Сталинград, поэтому продвижение на Кавказе к моменту советского контрнаступления под Сталинградом давно уже застопорилось. К 1 ноября 1942 года в группе армий «А» остались только 1-я танковая и 17-я армии, в которых было только 27 дивизий и 150 исправных танков.