От Брунейского залива обе лодки буксировались сопровождавшими их большими субмаринами; гидом и наставником «ХЕ-3» была «Стид-жен» (командир – лейтенант Королевского флота Г.С. Кларебат, кавалер ордена «За выдающиеся заслуги», креста «За выдающиеся заслуги»). Телефонная связь между «Стиджен» и Х-лодкой нарушилась с самого начала, но, к счастью, походный экипаж мог поддерживать связь с помощью комплекта переносной рации («уоки-токи») каждый раз, когда подводные лодки поднимались на поверхность. Походный командир, сублейтенант резерва Королевского флота Фрэнк Огден, ранее был третьим офицером в команде Макса Шина при атаке на Берген. С ним был механик машинного отделения Альберт Нэйрн, матрос Эрнст Ди и машинист Спайк Хаджес. Их работа в ходе четырех дней буксировки состояла в выполнении обычных обязанностей, установленных практикой, а также исправлении некоторых мелких дефектов. По общему мнению, самым большим врагом в этом переходе была монотонность.

В своем рапорте командующему Тихоокеанским флотом Тайни Фелл так описал переход:

«Это происходило при хорошей погоде, и обе лодки без помех двигались к намеченной цели, где должны были разыграться действия. Походые команды выполняли свою работу блестяще. Не всегда понимают, сколь большую роль в успехе операции играют эти люди. При буксировке на полном ходу (иногда он достигал скорости до одиннадцати узлов) их работа является нелегким и небезопасным делом и, уж во всяком случае, очень неудобным. Она требует высокой степени нервного напряжения, иногда, в зависимости от условий, в течение нескольких дней подряд. Кроме того, она требует постоянного внимания к обычным занятиям – устранению влажности, проверке и, если надо, ремонту приборов и оборудования, находящихся на лодке. В значительной степени успех операции зависит от состояния, в котором лодка передана боевому экипажу. Ни в коем случае походный экипаж нельзя считать командой технического обслуживания.

Можно провести аналогию с несением вахты на большой подводной лодке, не говоря уже о том, что на Х-лодках эта вахта длится непрерывно в течение нескольких дней и, так же как на больших субмаринах, происходит смена экипажей, когда их места занимает боевая команда.

Обе эти лодки были переданы боевым экипажам в отличном состоянии, что заслуживает самой высокой похвалы в адрес командиров и всех членов походных экипажей».

Что касается «ХЕ-3», то смена команд была произведена в шесть часов утра 30 июля, а к одиннадцати вечера буксировка закончилась, не доходя сорока миль до того места, где находился «Такао». Боевая команда продолжала путь в одиночестве. Началась последняя стадия операции «Страггл» («Борьба»).

После перемещений, вызванных потерей Дей-ва Кэри, Фрейзер взял в свой экипаж первым лейтенантом занимавшего ту же должность у Брюса Энзера сублейтенанта резерва Королевского Новозеландского флота В.Д.Л. Киви Смита, механиком у него был Чарльз Рид, а судовым водолазом матрос первого класса Дж. Дж. Мик Медженнис. Фрейзер поступил на Х-лодки в начале 1944 г., пройдя специальную программу обучения подводников, так же как и Уэстмакотт и Кэри. Он был идеально сложен для службы на подводных лодках любого типа, а на Х-лодках в особенности, поскольку имел рост пять футов четыре дюйма. Во все, чем он занимался, он вносил элемент изобретательности, в том числе и в новые эксперименты по повышению эффективности лодки. Однажды он с большим трудом получил разрешение на получение легкого манильского каната (это было еще до изобретения нейлона), чтобы сбрасывать его с кормы большой подводной лодки во время буксировки. Это было сделано с целью исследовать возможность избежания самой большой опасности в эксплуатации Х-лодок – потери лодки при обрыве буксирного троса вблизи от буксирующей ее большой субмарины, что сразу давало большую нагрузку на носовую часть Х-лодки.

Фрейзер утверждал, что реальной опасностью является риск быть раздавленными на глубине нескольких сотен морских саженей и что существование Х-лодки зависит от лодки-буксировщика и на испытаниях нужно лучше анализировать эффект добавочного веса буксирного троса, когда известна глубина, характер дна и поблизости присутствует обслуживающее судно, чтобы отсоединить буксировочный трос в случае необходимости. Однако его предложение не встретило одобрения. К счастью, никаких инцидентов с обрывом буксирного троса в дальнейшем не было.

Неудивительно, что человек с такими идеями должен был действовать хладнокровно и успешно в своей первой атаке на борту Х-лодки. В течение остатка ночи и раннего утра большую часть времени он провел на кожухе, вооружившись парой биноклей. Он преднамеренно оставил безопасный фарватер и пошел через минное поле, чтобы избежать вражеских гидроакустических постов. Один раз он увидел танкер с вооруженным эскортом, идущий в Сингапурский пролив, и вынужден был погрузиться. Он решил, что, пока процессия не пройдет вся, безопаснее отлежаться на дне. Только всплыв на перископную глубину, примерно через полчаса, он обнаружил, что «ХЕ-3» практически лежала, навалившись на мину, которая решила не взрываться по причине, известной только ей.

В 10.30 он обнаружил и опознал траулер, выполнявший роль охраны при противолодочном боновом заграждении. Медженнис приготовился быстро покинуть лодку и проделать проход в сети, но Фрейзер с удивлением и радостью обнаружил, что «ворота» открыты. Это значительно упрощало дело, даже при том, что нужно было проделать весь предполагаемый путь малым ходом вблизи борта дозорного судна на малой глубине и в довольно прозрачной воде. Случайный взгляд дозорного судна на воду мог разрушить весь спектакль. Но «джапы» не смотрели!

Миновав заграждение, нужно было пройти несколько миль узкого водного пространства, довольно оживленного. Это требовало от Фрейзера лоцманского искусства, от Смита – устойчивого сохранения глубины погружения и большой сосредоточенности и от Рида – осторожного управления кораблем. Не было никаких препятствий и никаких особых происшествий, и вскоре после полудня Фрейзер обнаружил «Такао». Это был тяжелый крейсер по классификации – около восьми восьмидюймовых орудий в качестве основного оружия и водоизмещением 10 000 тонн, – и внешне он также выглядел тяжеловесным. Типичная японская пагодообразная надстройка, казалось, повышала центр тяжести, и это впечатление не особо снижал наклонный полубак, переходящий в высокий форпик.

Непосредственную атаку Фрейзер начал в районе двух часов пополудни. Он рискнул быстро взглянуть в перископ и увидел только моторный катер, переполненный японцами, отбывающими в увольнение, находившийся меньше чем в тридцати ярдах от линз перископа. Больше он в него не смотрел. Крейсер находился на необыкновенно мелководном месте, и «ХЕ-3» должна была подходить к нему, скребя своим килем по морскому дну. Даже при этом она не смогла найти достаточно глубокой воды под орудийной башней «А» и тяжело и звучно ударилась о металлический корпус крейсера. Конечно, они сразу подумали, что это может выдать их присутствие. Но если это и произошло, они уже ничего не могли с этим поделать, и Фрейзер бодро отдал распоряжение отойти задним ходом. Дальнейшее исследование, преимущественно проводившееся методом проб и ошибок, показало, что крейсер почти лежит на мели носом и кормой и что воды достаточно только под средней частью корпуса.