В итоге все они постепенно начали доверять источнику.

Но Оператор уже довольно давно не давал о себе знать — собственно, последний раз он выходил на связь во время событий на Акиве. По Новой Республике начали ходить слухи о предполагаемой судьбе таинственного агента. Схвачен? Убит? Бежал?

И кто он вообще такой?

— Оператор назначил время для связи? — спрашивает Акбар.

— Собственно, он хочет пообщаться прямо сейчас, — отвечает Канцлер.

— Гм… ладно. — Адмирал поворачивается к связистке: — Токтар, прошу вас открыть канал связи на старой частоте Альянса, Зета-Зета-девять.

В воздухе возникает новое мерцающее изображение.

И это не Оператор.

— Здравствуйте, гранд-адмирал Акбар, — приветствует мон-каламари голограмма Рей Слоун.

Лея холодеет. Оператора больше нет. Наверняка Империя обнаружила предателя, и появление Слоун, которая руководит одним из осколков Империи, — самого сильного ее осколка, если информация верна, — лишь это подтверждает.

— Гранд-адмирал — имперское звание, — говорит мон-каламари. — Я предпочитаю называть себя адмиралом флота. Когда-то это звание было и у вас, но теперь вы самолично провозгласили себя гранд-адмиралом.

— Боюсь, что не осталось никого, кто мог бы меня повысить, адмирал, — пожимает плечами Слоун. — В новых обстоятельствах каждый сам волен брать то, чего заслуживает.

— И чем мы обязаны вашему сегодняшнему появлению? — спрашивает Мон Мотма.

— Я решила открыться вам.

— Открыться нам? Не понимаю…

— Я — Оператор.

«Нет, — думает Лея. — Не может быть». В каком-то смысле они со Слоун занимались одним и тем же — выступали в роли голоса, обращенного ко всей Галактике. Каждая из них пыталась склонить ее обитателей на свою сторону. Каждая выступала от имени своей стороны: Лея от имени возрождающейся Республики, Слоун — от имени сокращающейся в размерах Империи. И потому в подобные заявления просто невозможно поверить.

Остальные тоже относятся к словам гранд-адмирала скептически.

— Слишком уж это неприкрытая ложь, адмирал Слоун, — говорит Агейт.

— Простите, кто вы? — спрашивает Слоун.

— Коммондор Агейт.

— Ах да, та самая, что возглавила атаку на Куат. Убедительная победа. Мои поздравления, коммондор.

Агейт не обращает внимания на эту похвалу.

— Вы участвовали в том тайном сборище на Акиве, на которое нас навел Оператор. Тем самым он подверг вашу жизнь опасности. Что-то не сходится, не находите?

— Я сообщила об этом, — отвечает Слоун, — чтобы укрепить собственные позиции в рядах Империи. События на Акиве позволили мне захватить власть — по крайней мере, относительную. Все названные мной лица стояли на моем пути к вершине.

Лея вспоминает все их победы, которые помог одержать Оператор. Неужели Слоун не врет? Чего добивалась Империя подобным самопожертвованием? И ответ прост — странно, что они не пришли к нему раньше. Все сводилось к уничтожению конкурентов.

— Зачем вы нам обо всем этом рассказываете? — вызывающе бросает Лея. — Куда вероятнее, что вы раскрыли личность Оператора и приказали его — или ее — казнить.

— О, Лея! Наконец-то мы встретились — настолько близко, насколько это возможно. Знакомство с вами воистину большая честь. Сколько всего вы совершили. Удивительно, как сильно переменилась Галактика благодаря всего одной алдераанской принцессе.

— Я ничем не лучше тех, кто меня окружает, — парирует Лея. — А теперь отвечайте на обвинение: вы убили Оператора и лжете нам.

— Нет. Я использую канал связи Оператора, потому что мы проигрываем войну, принцесса, и ваша победа у Куата доходчиво это продемонстрировала. И я устала проигрывать. Если честно, я вообще от всего этого устала. Пришло время сесть за стол переговоров.

— О капитуляции? — спрашивает Канцлер.

— Не торопите события, — ворчит Слоун. — Стоит мне заикнуться о капитуляции, как Империя тут же оторвет мне голову и, скорее всего, пошлет ее вам в боеголовке термопластиковой ракеты. Пришло время для мирных переговоров.

У Акбара подрагивают усики на подбородке — похоже, он чувствует то же, что и Лея. Ее инстинкты подсказывают, что что-то тут не так. Слоун с ними просто играет.

И все же потеря Куата — довольно серьезный удар.

Империя наверняка хочет зализать свои раны…

Но как реагировать Новой Республике? Позволить им прийти в себя, проявив сочувствие к безжалостной Империи? Или воспользоваться преимуществом, втоптав их в грязь? Что выльется в новые смерти, новую нестабильность, новое безумие по всей Галактике… Если же предоставить им место в будущей Галактике, появляется шанс на относительные мир и стабильность… Тут Лее на ум приходят слова Акбара: «В войне нет победителей. Самое большее, что мы можем, — найти способ прекратить сражаться».

Может быть, это как раз и есть такой способ?

Или непоправимая ошибка.

— Нужно обо всем переговорить, а затем вынести на обсуждение в Сенат, — говорит Мон Мотма.

— Понимаю. Палпатин избавился от Сената, поскольку тот тормозил двигатели прогресса, но его методы оказались неэффективными. Его место заняли вы, так что из этого и будем исходить. Спокойно все обсудите. Предлагаю провести мирные переговоры на вашей планете без излишней охраны. Покажем, что мы доверяем друг другу.

— Я учту ваше предложение, адмирал Слоун. Спасибо.

— Всего вам доброго. И еще раз поздравляю. В первую очередь я воин, и ваша победа действительно впечатляет. Надеюсь в ближайшее время снова вас услышать. Воспользуйтесь этим каналом, и я отвечу.

С этими словами голограмма исчезает, оставив после себя лишь пустоту.

Все четверо молчат — наверняка остальные, как и Лея, ошеломлены и сбиты с толку. Неужели это не сон? И что же в таком случае дальше?

— Я созову экстренное заседание Сената, — говорит Канцлер. — Будем надеяться, что это действительно начало мирного пути. Да пребудет с вами Сила.

— Да пребудет Сила со всеми нами, — говорит Лея Агейт и Акбару, когда голограмма Канцлера исчезает. — Боюсь, нам без нее не обойтись.

Тишина Кашиика внушает тревогу. Ничего — никакой жизни, ни жужжания насекомых, ни шороха пробирающихся среди ветвей и листьев животных. Джунгли Акивы были полной противоположностью — Норра помнит обитавших в Акарских каньонах шумных ателей, пронзительно вопящих умноптахов и шипящих жуков-пузырей. А ночью оглушительная какофония дождевого леса становилась даже громче, чем днем.

Здесь же все не так. Словно на мертвом канале связи. На нулевой частоте.

Империя уничтожила все живое — по крайней мере, в этом небольшом районе. Нора сидит, глядя в безмолвный мрак. На мгновение она жалеет, что у нее под рукой нет жвачки из черных листьев и розовых лепестков цветов джакхада, от которой чувствуешь себя живым, бодрым и полным сил. Акивское лакомство.