— Если спросят, скажи всем, что у меня живот прихватило, — попросила Врени. — И не приставай к Большому Куно.

— Да забирай себе этого красавчика, — досадливо отмахнулась сумасшедшая. — Я себе лучше найду! — Пойду поищу, кстати.

— Нет, сиди здесь. Мы потом с тобой прогуляемся.

— Обещаешь?

— Клянусь Заступником, — легко ответила цирюльница. Марила ответила бессмысленным смехом.

* * *

Отделавшись от всех своих спутников, Врени шла по городу, наслаждаясь свободой. Она ещё раньше приметила особые метки, которые оставляли прозревшие, и теперь ей не терпелось пройти по ним.

Метки вели в восточную часть города, но не к воротам, а немного южнее от них. Искать тот дом, рядом с которым синяя дверь она не стала. Пробираться незаметно, как Медный Паук, она не умела. Зато вполне могла по меткам найти кабак, в котором можно было, потратив немного денег, получить немного полезных сведений. Кабак ничем не отличался от остальных, такая же грубо расписанная вывеска с дымящейся похлёбкой, такая же замызганная дверь… Врени обошла кабак и постучалась с заднего входа.

— Верю в Освобождение, — шепнула она, услышав шаги. Дверь отворилась. За ней был зал, который отличался от обычных кабацких залов только меньшими размерами.

Врени вошла туда, села за стол, покатила по столу серебряную монету. Монета сделала круг и вернулась в руки цирюльницы. Ничего не произошло и Врени покатила по столу две монеты. Когда монеты стало четыре, их прихлопнула чья-то рука. Врени подняла взгляд.

— Паук, — устало произнесла она. — Ты теперь здесь за подавальщицу?

— Поиздержался в работе, решил подзаработать, — беспечно отозвался проклятый. — Не жди, еда закончилась. В большом зале гуляют стражники. Они теперь по всему Сетору гуляют. И вино разведённое. А ты зачем пришла?

— Не твоё дело, — неприязненно отозвалась цирюльница.

— Ай-ай-ай, как невежливо, — засмеялся убийца. — А сама в чужие дела нос совать любишь. Не ищи его, не надо.

— Кого? — сделала непонимающие глаза Врени.

— Дурочку-то не строй. Учителя своего не ищи. Не твоего он ума дела. С монахом своим возись, коли нравится, а Пня оставь в покое.

— Ты мне не указ.

В руке Медного Паука появился нож.

— С чего бы это, а, Большеногая? По дружбе тебе говорю — оставь Пня в покое.

— Твоя дружба… — выругалась цирюльница и встала. — Ты теперь всюду за мной ходить будешь?

— Освободитель с тобой! Это я куда не сунусь, твою харю вижу. Сюда пришёл — и сюда ты добралась. Спасу от тебя нет. Катись подобру-поздорову.

Врени пожала плечами и шагнула к двери.

— Эй, а деньги? — спохватилась она.

— Деньги препятствуют Освобождению, — назидательно заявил Паук. — Давай, проваливай, Большеногая, пока я добрый.

Цирюльница выругалась и ушла.

* * *

Слуги первым делом прибрались в личных покоях баронессы и Вейма с Норой ушли туда. Туда же госпоже жене шателена принесли и письма из университета. Вампирша, касаясь их кончиками пальцев, разложила письма по времени и принялась читать сначала.

Первое было из университета, отправлено ещё в замок, а оттуда его переслали в Сетор. Вейма тогда написала, что сама займётся переписчиком, и отдавала распоряжение написать всем попечителям и благотворителям, чтобы собрать цену, которую стоила книга. В том же письме она извинялась и, отговариваясь турниром, говорила, что не сможет приехать в университет до самой зимы. И вот теперь ответ. Ничего особенного в нём не было. Госпожу доктора богословия и права благодарили за помощь и сообщали, что ссора между мясниками и школярами сама собой уладилась, «как бы это ни было бы необычно». Вейма пожала плечами. Это была загадка, к которой у неё не было ключа.

Следующее письмо было отправлено сразу в Сетор и было куда как менее благостным. В университет пришли люди от братьев-заступников и, рассуждая о преподавании, о ближайшем открытом диспуте и даже о погоде, между делом обмолвились, мол, есть тут один монах, сбежавший из своего монастыря и нарушивший обеты, а, кто знает, может, и к душегубству причастный… Взял на душу грех кражи, а бренное тело своё обременил бесценной книгой. Из университета писали, что отвечали братьям-заступникам, мол, нет у них ни монаха, ни книги, но весьма этим встревожены.

Третье письмо сообщало о том, что господин Вир доставил книгу и что в университете ума не приложат, как с ней быть, ведь деньги уже собираются, а монаха след простыл, а братья-заступники бывают очень уж нетерпеливы.

Четвёртое письмо было ещё более удивительным. Опять из университета. Явился известный всем гуляка, дебошир и бездельник, школяр по имени Липп, который никак не может получить мантию солиднее бакалаврской, и посулил помощь во всех затруднениях, кою окажет им покровитель означенного школяра. Далее брат-ключарь пускался в рассуждения, что покровитель означенному школяру весьма надобен, ведь юноша этот и вовсе не юноша даже, не так уж молод, а всё проживает и проматывает, в учёбе не усерден и с чего живёт — про то никому не ведомо. Принёс школяр с собой деньги — не побоялся принести тяжёлый кошель с золотом, а также расписки Братства Помощи, известного по всему Тафелону, а братство это, как знает госпожа доктор, ссужает всех нуждающихся. И принёс сей бездельник даже больше, чем запросил монах. Поэтому они решились не ждать ответа, а передать школяру бесценную книгу, а себе взяли деньги и уже передали сумму, о которой писала госпожа доктор, тому же Братству Помощи и сейчас, уж наверное, в их лавке в Сеторе можно получить сколько надобно и расплатиться с монахом, если только не схватят его прежде братья-заступники.

Нора взяла у советницы отложенное письмо и пробежала его глазами.

— Скажи мне… — медленно спросила баронесса, — почему ты покровительствуешь университету, а я нет?

— Потому что я там преподаю. А ваша милость, когда у неё просили помочь, оплатить починку лестницы в старом здании, ответила, что деньги самой нужны.

— Так у меня нет денег! — всплеснула руками баронесса. — Я прошу, я приказываю, а ты никак не можешь подати собрать!

Вейма пожала плечами.

— Как вашей милости будет угодно.

Нора криво улыбнулась.

— Раньше ты говорила мне «ты».

— Раньше вы не были вашей милостью.

— Раньше ты меня больше уважала.

— Вот как? Я прошу прощения, ваша милость. Я отношусь к вам со всем почтением и…

— Брось. Ты всё ещё сердишься?

— Я ваша подданная, ваша милость, я не могу сердиться на вас.

— Перестань!

— Как будет угодно вашей милости.

Нора медленно выдохнула.

— Тут пишут про братьев-заступников, ты не знаешь… там не было… ну… ты знаешь…