— Он замахнулся на Марилу, — пожала плечами Илса. — Я его ещё пожалела. Надо было целить в горло.

— Не мешает расспросить его, — предложил Хрольф и рывком поднял оборванца на ноги.

Врени подняла мешок. По лицу бедолаги лились слёзы, он до боли закусил губу. Марила, сильно побледнев, отошла в сторону и села рядом с Илсой, отвернувшись к стене.

— Я его знаю, — мрачно улыбнулась Врени, возвращая мешок на место. — Это Резаный Медяк[23], его Ржаной Пень в ученики взял, когда я ушла.

— Ржаной Пень тебе покажет, Большеногая! — простонал проклятый.

Врени расхохоталась.

— Ты совсем мозгов лишился, а, Медяк? Сколько ты за Ржаным Пнём ходишь? А всё не посвящённый. А теперь и вовсе без посвящения помрёшь. И правильно, таким, как ты, вторая попытка нужна, с первой-то ума набраться не получается.

— Болтай-болтай, — сквозь зубы пригрозил оборванец.

— Больно надо. Зря ты на учителя надеешься. Вот уж кому до учеников дела никогда не было.

— Режь на куски — ничего не скажу!

— Больно надо, — повторила цирюльница и принялась копаться в своей сумке. Достала жаровню, угли, небольшой котелок и связку резко пахнущих трав. — Бедный ты, несчастный. Ногу пора спасать. Куда ты с такой-то раной убивать людей будешь?

— Что собираешься делать? — спросил Хрольф.

— Как — что? — удивилась цирюльница. — Сейчас с раной посмотрю, что можно сделать. А потом Медяк нам всё-всё расскажет. По дружбе. Правда, Медяк?

Она некстати вспомнила палача Клеменса. Старик бы сейчас пригодился. Разговаривать с ним было… странно. Не то чтобы проклятую шокировало его ремесло, но не оставляла мысль, что однажды он может применить своё умение на ней самой… Клеменс, впрочем, не слишком вдавался в подробности своего ремесла, ему интересней было говорить о том, как перевязать рану, как избежать воспаления… и просто вспомнить многое, чему он был свидетелем со времён своей молодости.

Лицо цирюльницы перекосила недобрая улыбка.

Проклятый попытался отползти, но Илса ногой толкнула его обратно.

— Обычно я вру, что будет небольно, — сообщила Врени, разводя огонь на жаровне. — Но тебе, моему брату по прозрению, я скажу правду. Будет очень, очень больно. Есть где-нибудь вода, а? Нет? Обойдёмся вином. Правда, это больнее…

— Не трогай меня! — завопил проклятый. Оборотни поморщились.

— Поразительно, как люди не любят цирюльников, — покачала головой Врени, выливая в котелок вино из фляжки. — И это я ещё тебе зубы лечить не стала.

— Отстань от меня!

Врени достала нож и разрезала верёвку. Проклятый дёрнулся, но Хрольф предупреждающе рыкнул и Медяк затих, сжавшись на полу. Врени распорола штанину и покачала головой.

— Ай-ай-ай. Надо же тебе так вляпаться, а, Медяк? Что же ты это так подставился?

— Да не собирался я никого убивать! — застонал Медяк. — Пень сказал — уволоки этого блаженного, а ты к нему как приклеилась!

— Ай, как интересно. Вино уже вскипело, осталось кое-чего засыпать… Сейчас больно будет, потерпи, милый.

— Не трогай меня!

— А куда ты его оттащить собирался, а, Медяк?

— Не знаю!

— Ой-ой-ой, так я тебе и поверила!

Врени достала из мешка не слишком грязную тряпку и опустила её в кипящее вино.

— Ты же ему ногу обваришь, — напряжённо сказала обернувшаяся Марила.

— Рану надо не обваривать, а прижигать, — поучительно заявила цирюльница.

Проклятый заорал.

— Держите его, — деловито приказала Врени.

Хрольф, хмыкнув, прижал Медяка к полу.

— Я покажу! Я покажу! — закричал Медяк. — Это возле восточных ворот! Там ещё рядом дом с синей дверью!

— Вот видишь, какой ты хороший мальчик, — сказала Врени и принялась протирать рану ещё тёплой тряпкой. Проклятый визжал и пытался извиваться.

* * *

Когда Врени закончила, Марила была белее мела и сидела, зажав уши. Оборотни напряжённо облизывались. По лицу Медяка текли слёзы вперемешку с потом, он был почти что без сознания, а на его ноге красовалась свежая повязка.

— Ну, вот и всё, — бодрым лекарским голосом подвела итог Врени. — Какой ты хороший мальчик. И стоило так бояться?.. недельку полежи, милый, потом ещё неделю ногу береги… трав бы тебе дала, но у самой мало… ну да найдёшь кого-нибудь, кто тебе повязку сменит. И не дёргайся, а то, глядишь, швы разойдутся, я заново шить не буду. Как рана зарубцуется, ногу будешь разрабатывать. Тебе ж жилы[24] порвали, глядишь, на всю жизнь хромым окажешься.

Она поднялась на ноги и легонько пнула проклятого. Хрольф поправил мешок на голове Медяка и поднял его на ноги.

— Отведу его, — хмыкнул он и скрылся за дверью.

— Убить его надо, — рыкнула Илса.

— Без нас найдётся кому это сделать, — пожала плечами Врени. — Как вы нас нашли?

Волчица не то засмеялась, не то разразилась отрывистым волчьим взлаиванием.

— Им нас и искать не нужно, — объяснила Марила. — Илса, смотри, что у меня есть!

И снова Врени не поняла, как сумасшедшая это сделала. Только что её руки были пустыми — и вдруг она раскладывает перед невесткой с десяток позолоченных нашлемных фигурок.

— Откуда ты это взяла?! — ахнула цирюльница.

— Отковыряла, — пожала плечами Марила. — Пока ехала. Я же говорила, что нам надо от них подальше уйти. А ну как обнаружили бы?

Врени попробовала представить, каково это — отодрать такую фигурку от шлема, — и не смогла. А Илса, посмеиваясь, принялась разглядывать добычу Марилы.

— Но ты…

— Я ворона, — обиженно напомнила сумасшедшая. — А они блестят и такие красивые, правда, сестрица?

— Красивые, — подтвердила Илса.

— Ты Хрольфу скажи, пусть он тебе ожерелье сделает, — предложила Марила. — А мне пусть браслеты подарит медные, я давно хочу, а никто не дарит!

— Скажу, — пообещала Илса, взяв в руку искусно сделанную фигурку лошади.

Хрольф скоро вернулся.

— Прыткий попался, — сказал он, вылизывая ладонь, — у самых восточных ворот цапнул меня и убежал.

— А я слышала, люди говорят, — торжественно возгласила Марила, — кого оборотень укусит, тот сам станет оборотнем.