Надо же, уже мужчина. Десять минут назад был молодым человеком. Вот как быстро время идёт.

– Куда в обход?

– Через боковую дверь! – полоща тряпку, крикнула уборщица.

Тряпкой. Мраморные ступени. Посреди дня. Очень странно.

Я двинулся в обход, но никакой боковой двери не было – только стилизованная резная калиточка в пивную пристройку да несколько окон. За углом наконец-то нашлась нужная дверь – но на ней висела табличка «Служебный вход».

Да ну их. Я дёрнул ручку, вошёл, миновал узкий коридор и выбрался в полукруглый холл совсем рядом со входом в столовую. Администраторша подняла голову на стук и выпучила на меня глаза, будто я возник из воздуха.

– Вы откуда?

Мне очень хотелось ответить «от верблюда», но я вежливо улыбнулся и объяснил:

– Уборщица попросила меня через боковой вход войти, пока она крыльцо моет.

– Крыльцо не моют днём, – настороженно проговорила администратор. – И у нас нет бокового входа. Только эвакуационный через столовую.

Я нахмурился. Уборщица точно была. Не мог я её выдумать. И узкий сумрачный коридор – тоже.

– Тёмный коридор. Табличка «Служебный вход», – уверенно произнёс я. Администратор покачала головой. Указала пальцем на стену за моей стеной. Я обернулся.

Никакой двери не было. Гладкая бежевая штукатурка, плакат с путями эвакуации, кадка с разлапистым изумрудным цветком. Никакой двери.

– Вы же из столовой вышли, да? – осторожно улыбнулась девушка. – Ну вы шутник. А я-то уж подумала – померещилось…

– Нет, я вышел не из столовой, – проговорил я, не узнав низкого, вибрирующего голоса. Не оглядываясь, пересёк холл, вошёл в лифт. В зеркале на стенке кабины заметил круглые глаза администраторши. Вдохнул, зажмурился. Двери съехались, и я с облегчением выпустил воздух. Нет. Это определённо переставало мне нравиться. Весеннее настроение улетучилось, как не бывало. Если это шкодит Безымянный, то что ему стоит вовсе запереть меня в каменном мешке?

Стены лифта вдруг сдвинулись. Лампочка моргнула. Я съёжился, закружилась голова. Пёстрые ярмарочные афишки на стенках слились в колючую карусель.

– Тише, тише, – тревожно зашептала Изольда.

– Всё в порядке. Его здесь ещё нет, – успокаивающе добавила Арабелла.

Я пальцами надавил на веки, ожидая, что лифт рухнет. Но открылись двери, и я вывалился в пустой, недавно проветренный коридор; перед глазами поплыли фиолетовые и зелёные пятна.

Лифт уехал, головокружение постепенно прекратилось, и пятна, вращаясь, легли на геометрический узор ковра.

Я бросился к окну. Ярмарка чуть вдалеке поднимала новые и новые флаги.

* * *

Я знал, это глупый, суеверный страх, но я боялся выйти из номера. Рассадил кукол у изголовья кровати, заказал обед. Официант в большой, не по размеру, крахмальной рубашке привёз серебряную тележку. Я втащил её в номер, двигаясь так, чтобы за моей спиной было не разглядеть кукол.

– Спасибо.

– Приятного аппетита! Налить вам второй кофе?

– Спасибо, не нужно.

– Если что-то понадобится, вы можете позвонить на стойку администрации…

– Спасибо! Я понял!

Выставив чересчур предупредительного юношу, я подвёз тележку к кровати. Есть не хотелось, но вечерний поход мог затянуться надолго, на всю ночь, на долгое, долгое время. Выходя из дома на такие поиски, никогда не знаешь, когда вернёшься. Следовало подкрепиться.

И всё-таки, как ни старался, толком поесть я не смог. Вонзил вилку в клубок укутанной соусом пасты, но вид и запах, ощущение податливо пружинившей в мякоть вилки вызвали отвращение. Я накрыл блюдо серебряной крышкой – может, ещё проголодаюсь – и принялся за кофе. Широкая и низкая белая чашка, белоснежная пенка, на которой красовался восточный дворец. Что к чему? Я замешал ложкой пенку, чтобы стереть дворец, и сделал глоток. Горячо, как горячо-то! Ну кто так делает?

Я добавил сахара, перемешал. Стало гораздо лучше. Изольда глянула с ласковой усмешкой, Арабелла – жадно.

– Что, в море кофе не подают? – пробормотал я, подвигая к ней чашку. Понятно, что выпить не сможет, но запах-то ощутит.

– Надо подкрепиться. И отдохнуть. Может, поспим? Вечер будет долгим…

Кофе остывал, волосы кукол, и особенно лёгкие, воздушные пряди Мельника легонько трепетали на сквозняке. Я улыбался против воли. Глядя на это, нельзя было не улыбаться. Мельник слегка улыбался в ответ – своей спокойной, чуть снисходительной улыбкой.

Я испытал такой восторг от встречи с ним. Я, наверное, никогда не забуду тот первый вечер в «Рябинке»: когда вывалился на сцену и нос к носу столкнулся с куклой. Он-то, конечно, и бровью не повёл, но… Я знал, в глубине души он был рад.

Никогда не забуду.

Как не забуду и ощущение ветра прямо в лицо, резкую встряску, как от удара током, – когда впервые взял в руки Арабеллу. Как жаль, что я ещё не понимал всего этого, когда знакомился с Изольдой, Кабалетом и близнецами. Интересно, что же будет теперь – когда я найду Звездочёта?

Воспоминания о том, как спокойно куклы отнеслись к появлению Мельника, уже не смущали. Я понял: дело не столько в том, как куклы встречают брата – в конце концов, это эмоции их, кукольного мира, куда людям доступа нет. Дело в том, как куклу встречаешь ты. Ты и твоя эмоция – вот что сильнее, ценнее всего, вот что несёт заряд и имеет смысл.

Слабо и нежно щекотал щёки ветер. Пахло молоком и кофе. В окно врывались далёкие крики рабочих. Даже сюда, в номер, сквозняк доносил ароматы опилок и весны. Я смотрел на кукол, расслабившихся на кровати, – съехала оборка Изольды, склонился к плечу брата Онджей, непривычно мягко глядела на мир сдержанная, саркастичная Арабелла.

Я бы много отдал, чтобы эти минуты длились как можно дольше. Но и кроме времени у меня было достаточно врагов. Я всё удивлялся, как так мне до сих пор не перешёл дорогу никто из других ловцов кукол; Венкерова – не в счёт. Ещё удивлялся, что почти ничего не чувствую по поводу Александры Юрьевны. Там ведь наверняка была полиция, медики, следствие, экспертиза – что там ещё происходит в таких случаях?.. А меня вроде и не ищут даже.

Я запрещал себе думать о том, что произошло. О ноже, дряхлой коже, грязных разводах на паркете, о кислом, рвотном привкусе во рту… Нет. Нет. Я отгородился ледяным куполом. Под него не проникают эмоции. Под ним никого нет, кроме меня и кукол. Я открою дверь и подниму забрало только для Звездочёта.

Словно смеясь надо мной, зазвонил телефон.

– Да, – резко и сухо поздоровался я.

– Алло. Олег? Привет! Я на вокзале. Куда мне идти?

Меня окатило влажным, плотным и стремительным теплом – как волной, если лежать на песке у самого моря.