Он ничего не отвечает и смотрит куда-то в пустоту.

– Итак, получается, что вы двое, – Иан пытается говорить спокойно, – то есть если вы объединитесь, то вы, в принципе, могли бы…

– Завоевать весь мир? – помогает ему Уорнер, глядя на стену.

– Я хотел сказать, что вы могли бы серьезно надрать кое-кому задницу, но и то, что ты сказал, да, тоже очень важно, конечно. – Иан качает головой.

– Ты точно доверяешь ему? – спрашивает меня Лили, указывая большим пальцем на Уорнера. На ее лице отражается озабоченность. – А что, если ты ему нужна только для того, чтобы самому использовать твою силу?

– Я доверяю ему свою жизнь, – тихо произношу я. – Я уже доверяла и сделаю это снова.

Уорнер смотрит на меня и отворачивается, и на долю секунды я успеваю заметить бурю эмоций в его взгляде.

– Тогда позвольте мне разобраться в этом деле до конца, – говорит Уинстон. – Значит, в наш план входит переманить солдат и гражданских Сектора Сорок пять на свою сторону, так, чтобы они сражались за нас?

Кенджи скрещивает руки на груди и заявляет:

– Да, мы, как павлины, распустим хвосты и покажем, какие мы красивые и пушистые, чтобы им захотелось с нами совокупиться.

– Как грубо! – хмурится Брендан.

– Ну, как бы дико Кенджи ни обрисовал перспективы, – говорю я, бросая в его сторону строгий взгляд, – в общем он, конечно, прав. В основном. Мы должны обеспечить группу, вокруг которой они могли бы сплотиться. Сначала мы должны заручиться поддержкой армии, потом – гражданского населения. И только потом мы поведем их в бой. Мы сможем дать противнику достойный отпор.

– А если вы победите? – спрашивает Касл. Все это время он молчал. – Что вы планируете делать дальше?

– Что вы имеете в виду? – прошу я его уточнить свой вопрос.

– Ну, предположим, что у вас получилось то, что вы наметили сделать, – поясняет он. – Вы одерживаете верх над Андерсоном. Убиваете его и его приспешников. А что потом? Кто займет место Верховного главнокомандующего?

– Я сама.

В комнате раздаются удивленные возгласы. Я чувствую, как Уорнер рядом со мной напрягся всем телом.

– Черт, вот это сюрприз, принцесса! – негромко реагирует Кенджи.

– А что дальше? – продолжает Касл, не обращая внимания больше ни на кого, кроме меня. – Что будет потом? – В глазах его читается волнение. Он обеспокоен, может быть, даже напуган. – Вы начнете убивать всех тех, кто попытается встать у вас на пути? Всех остальных главарей секторов, и так повсеместно? Получится, вы развяжете пятьсот пятьдесят четыре войны…

– Некоторые секторы будут сдаваться добровольно, – говорю я.

– А остальные, – не отступает он. – Как ты можешь повести страну в нужном направлении, когда только что убивала всех тех, кто шел против тебя? Как ты сможешь тогда отличаться от тех, кого недавно победила?

– Я себе доверяю, – отвечаю я. – Я достаточно сильна, чтобы совершать правильные поступки. Наш мир в настоящее время умирает. Вы сами говорили, что у нас имеется достаточно средств, чтобы вернуть себе утраченные земли и изменить все, чтобы земля стала такой, как была раньше. Как только власть попадет к правильным людям – и мы будем в их числе, – вы сами сможете снова начать строить все то, о чем мечтали еще в «Омеге пойнт». У нас будет свобода выполнить все то, что поможет ускорить перемены в земле, воде, чтобы изменились и животные, и атмосфера. Мы спасем миллионы жизней, и новое поколение получит надежду на другое будущее. Мы должны попытаться, – говорю я. – Нам нельзя просто так вот сидеть и наблюдать, как другие умирают, в то время как мы обладаем достаточной силой, чтобы все изменить.

В зале становится тихо. Очень тихо.

– Черт! – решается Уинстон. – Я пойду за тобой.

– И я тоже, – присоединяется к нему Алия.

– И я, – вторит им Брендан.

– Ну, ты знаешь, что я уже давно с тобой, – подхватывает Кенджи.

– И я, – одновременно произносят Лили и Иан.

Касл набирает в легкие побольше воздуха:

– Возможно, – начинает он, потом складывает руки на коленях и продолжает. – Возможно, как раз ты и сделаешь правильно все то, где я в свое время ошибался. – Он качает головой. – Я на двадцать семь лет старше тебя, но у меня никогда не было такой уверенности, которой обладаешь ты. Но я могу тебя понять. Я верю и в то, что ты веришь в себя. – Он замолкает, внимательно смотрит на меня и добавляет: – Мы все поддержим тебя. Но только помни, что отныне ты взяла на себя громадную ответственность. И последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Может быть, и результаты будут противоположными тому, на что ты так рассчитываешь.

– Я все это прекрасно понимаю, – тихо отвечаю я.

– Что ж, отлично, мисс Феррарс. Удачи тебе и Бог в помощь. Наш мир в твоих руках.

– Ты ничего не сказал мне насчет моего плана.

Уорнер и я только что вернулись в его комнаты, но он до сих пор не сказал мне ни слова. Он стоит у двери, ведущей в его кабинет, и смотрит куда-то в пол.

– А я и не знал, что тебе интересно мое мнение.

– Конечно, интересно. И очень важно.

– Мне действительно сейчас нужно поработать, – говорит он и поворачивается, чтобы уйти.

Я дотрагиваюсь до его руки.

Он каменеет. Стоит, не шевелясь, и смотрит на мою ладонь.

– Пожалуйста, – шепчу я. – Я не хочу, чтобы между нами развивались вот такие отношения. Я хочу, чтобы мы могли разговаривать, как раньше. Чтобы мы узнавали друг друга получше, чтобы мы были друзьями…

Уорнер издает какой-то глубокий горловой звук и отходит от меня на несколько шагов.

– Я стараюсь изо всех сил, любовь моя. Но я не знаю, как это возможно – просто быть твоим другом.

– Не надо жить по формуле «или все – или ничего», – пытаюсь я объяснить ему. – Между этими точками есть промежуточные стадии. Мне просто требуется некоторое время, чтобы понять тебя такого, какой ты есть сейчас, ты ведь стал другой…

– Вот в этом-то все и дело. – Голос его еле слышен. – Тебе нужно время, чтобы воспринимать меня как другого человека. Ты должна перестроить свое восприятие меня.

– И что же в этом плохого?..

– Да дело в том, что я не стал другим человеком, – твердо произносит он. – Я все тот же самый, каким и был раньше, и никогда не стремился становиться другим. Ты меня неправильно поняла, Джульетта. Ты судила меня и воспринимала меня по-другому, считая тем, кем я никогда не был. Но в этом нет моей вины. Я ничуть не изменился, и не собираюсь меняться…

– Но ты действительно изменился.

Он крепко сжимает зубы.

– Тебе хватает смелости так убедительно говорить о вещах, в которых ты вообще не разбираешься.