Я знал, что Кролль ошибается. Цель не оправдывает средства. Никогда. Спарки – это лишь очередное искушение, вставшее перед человечеством. Мы преодолели уже множество искушений, гораздо более соблазнительных, чем это, и, конечно, сумеем преодолеть еще одно. Не страшно. Надо только верить в человека. Я думал, что Кролль явно недооценивал людей, иначе бы он не взял на себя роль одинокого мессии. Его погубило неверие. Я думал, что не так уж много землян захотят изменить свою биологическую сущность.

Пройдет много лет, минут века, может быть, целые тысячелетия, история эта забудется, исчезну я сам, исчезнут другие люди, знающие о ней, Земля непредсказуемо изменит свой облик, – а Кролль все так же будет лежать на «Валдайской» низменности, посередине «Европы» – ни жизнь, ни смерть – так же будет светиться в темноте желтый столбик указателя, будут шелестеть под ветром горькие степные травы, и будет неторопливо стекать мимо него тягучее непобедимое время. Вечно.

Пусть он покоится на равнине как странный памятник человеческой нетерпеливости и позорного недоверия к людям. Так будет справедливо. Я помню, как захлопнул дверцу флайера. Желтой искоркой мелькнула внизу пирамидка. Это воспоминание до сих пор мучает меня – потому что приговор, в конечном счете, вынес именно я, и отменять его было уже некому.

На ступеньках при выходе я споткнулся и кубарем покатился вниз. Но не упал: Ивин, как на тренировке, точным движением направил меня – я мешком плюхнулся на сиденье, толкнув головой шофера. Тот крякнул, сухо щелкнула дверца, машина описала по двору визжащий полукруг, отъехали сплошные железные ворота, в рыхлом свете зарешеченной лампочки мелькнула напряженная фигура часового, который медленно, будто во сне, опускал полусогнутую руку, и мы вырвались на улицу – во мрак и зябкую осеннюю морось.

Я возился, пытаясь повернуться и при этом не задеть руль.

– Ты что – спал? – спросил Ивин, наблюдая.

– Немного.

– Оно и видно.

– Ступеньки тут у вас…

Я уселся.

– Канада, – доложил Ивин. – Северо-Западные территории. Двести километров к востоку от Шинакана. Климон-Бей. Химическое производство средней мощности. Спецификация неизвестна. Завод не зарегистрирован в «Индексе».

Я присвистнул:

– Военный объект?

– Наверное.

– Боевые ОВ?

– Судя по всему.

– Дальше!

– Неуправляемый синтез в реакторе, резкое повышение температуры, неисправность систем охлаждения. Опасность взрыва и выброса отравляющих веществ. Рядом – городок на тысячу двести жителей. Представляю, какая там сейчас паника. Охранная автоматика не сработала.

– Конечно. Иначе бы Нострадамус не возник. Прибавь, Володя, – попросил я, хотя полуночные тихие дома и так размазывались от скорости.

– Не надо, – сказал Ивин. – Успеем.

– Тогда дай закурить.

– Ты же бросил.

– Ладно. Бросил так бросил. Откуда он звонил?

– Телефон-автомат на углу Зеленной и Маканина. Это напротив «Яхонта».

– Однако, – сказал я.

– Самый центр.

– Да.

Машина неслась по пустынной набережной. Сиреневые фонари лягушками распластались в лужах. Блестела в реке чернильная вода. На другой стороне, высоко, под самыми тучами, ныряли красные огни телебашни.

– Там, на Маканина, проходной двор, – глядя в проваливающийся под колеса черный асфальт, сказал шофер. – Длинный такой сквозняк с выходом и на Зеленную, и на Разовскую, и в Бойцов переулок. Я помню, когда гнали пацанов, которые залезли в «Радиоаппаратуру», ну, в прошлом году…

Я откинулся на сиденье и прикрыл нетерпеливые глаза. Наконец-то. Я уже боялся, что Нострадамус не объявится никогда больше. В последний раз он звонил дней десять назад – Регистр СССР – советский сухогруз «Нараян» во время шторма получил сильную течь и тонул в Атлантике. Между прочим, в том же квадрате находилось английское торговое судно. Миль тринадцать к югу. Капитан утверждал, что сигналов «SOS» они не принимали, рация была неисправной. Обычная история. Погибло пять человек. Западные агентства молчали. Пять человек – это не цифра. Вот если бы пятьсот человек. Или пять тысяч… Был процесс в Гааге. Капитана, кажется, оправдали. В таких случаях ничего доказать нельзя. Эсминец «Адмирал Крючков» спас команду, сетками выхватывая полуобморочных людей из кипящей воды.

Сто шестьдесят семь членов экипажа.

Четырнадцать женщин…

Ивин слушал сводку.

– Опоздание две минуты, – сказал он.

– Ого!

Я открыл глаза.

Две минуты – это было много.

– Канада, – глубокомысленно объяснил Ивин. – Пока прозвонили компьютерами Американский континент, пока вышли на Европу через спутники связи, пока ответила Евразийская телефонная сеть…

Я взял трубку и нажал несколько клавиш.

– Это Чернецов. Закройте район, примыкающий к сектору. По плану «Равелин». Да – тоже… Стяните туда ближайшие ПМГ. Пусть ищут Нострадамуса. Пусть качественно ищут. Сколько их?.. Отзовите из соседних районов – под мою ответственность.

– Уже, – недовольно сказал дежурный.

Я порядком осточертел им своим Нострадамусом.

Зеленые стрелки часов показывали половину четвертого.

– Да ты не волнуйся, – сказал Ивин, демонстративно закуривая. – Мы его найдем. Не призрак же он в самом деле.