– Вы что там, все с ума посходили?! – заревел Мещерский. Катя никогда не видела, не слышала, не наблюдала его в таком бешенстве. – Он же умирает! Кровь из него уходит!! Тащите то, что я просил!!!

Катя, топча осколки, бросилась на кухню, открыла ящики и нашла там деревянные мешалки для салата – у них были длинные тонкие ручки. Она схватила их – сойдут как рычаг для жгута. Ворвалась в ванну, и вдвоем они подсунули деревяшки в узел и начали закручивать так сильно, что предплечье Феликса посинело.

И в этот миг в дверях послышались голоса: «Какой разгром! Да что тут у вас? Где больной?»

Это приехали врачи «Скорой».

И все снова засуетились вокруг Феликса.

Катя в этой суматохе смотрела на Миронова. Он держал ужасный кнут под мышкой и звонил по телефону в Главк:

– Дежурную группу сюда немедленно. Экспертов. Необходим полный осмотр и обыск квартиры. Подозреваемого везут в больницу, я еду с ним.

Феликса на носилках уже грузили в машину «Скорой», когда приехала опергруппа из ГУВД области. Миронов коротко ввел их в курс дела. Со страшным кнутом он так и не расстался, словно хотел иметь эту улику всегда при себе.

Они все вчетвером, вместе с Хохловской, поехали из Несвижского переулка следом за «Скорой», включившей сирену. В приемном покое Феликса на каталке сразу повезли в операционную. Катя мечтала лишь об одном – зайти в туалет больничный и вымыть свои окровавленные руки и лицо. И Мещерский был весь окровавленный, как вурдалак. Но внезапно…

– Стойте, подождите! Не уезжайте! – В приемный покой выбежал дежурный врач.

– Он умер? – спросил Миронов.

– Он жив, но тест показал, у него редкая группа крови – четвертая, отрицательный резус. У нас нет запаса. Мы позвонили – нам привезут, но это займет час. А у него нет этого времени. Катастрофическая кровопотеря. Мы вынуждены срочно использовать кровь других групп с отрицательным резусом для переливания, а это всегда чревато. И в его положении может угрожать жизни. Вы… кто-то из вас знает свою группу крови? Может, быть у вас…

Хохловская зажала рот рукой и зарыдала в голос. Катя чувствовала опустошение… вот так… все напрасно… Как они ни старались спасти его…

– У меня четвертая, отрицательныая, – сказал Миронов. – Я стану его донором. Этот смазливый подонок… он нужен мне живым!

Прошло немало времени, прежде чем он…

Прежде чем он как бы проснулся наяву и сначала даже не понял, где он и что с ним. Так бывает при большой потере крови, а из него ее выкачали прилично для донорства. Словно сон… все как сон и экстаз. И полет – высоко, далеко, а потом он падал, падал и ударился о больничную кровать.

Еще пару минут он плохо соображал, но догадался, что его без сознания тоже перевезли в реанимацию. Рядом на расстоянии вытянутой руки на больничной кровати лежал Феликс. Его глаза были открыты.

Живой.

Владимир Миронов приподнялся, оглядел себя – вместо одежды зеленая больничная роба, которую выдают донорам. Рука забинтована туго. Руки Феликса тоже забинтованы до самых локтей. Миронов сел на кровати.

– Что ты сделал?

– Ты знаешь.

– Ты их убил?

– Да. Ты теперь вроде как мой брат по крови… Зря ты это. – Феликс шептал еле слышно.

– Ты убил Афию и Изи Фрияпонг?

– Да.

– А остальных?

Феликс глянул на него.

– Всех. Всех, сколько у вас есть.

– За что?

– Считай, что это голоса…

– Какие голоса?!

– Или духи… духи мне нашептали… Все эти музейные штуки, они же опасные. Она говорила мне – они не просто так сделаны, они опасные…

– Кто тебе это говорил? Афия?

– Нет… Та, другая… из музея… Она сама похожа на ведьму.

– Серафима?

Феликс закрыл глаза.

– Какое первое убийство ты совершил? Где? Назови место.

– Я не помню… у меня памяти уже нет. Это все твоя чертова кровь… Она не нужна мне, твоя кровь, слышишь, ты? Зачем ты полез? Хочешь тоже стать героем? – Феликс пытался сам приподняться, но у него не было сил. – Герой только один. Единственный и неповторимый. А на тебя мне плевать… Дал бы мне уйти, было бы самому меньше волокиты с расследованием.

– Ты хотел стать Лордом Теней? – спросил Миронов. – В Castlevania сыграть с ними, только в реале, не в виртуале?

Феликс смотрел в потолок.

Потом закрыл глаза.

Притворился.

Или и вправду снова потерял сознание.

Это было очень долгое ожидание – сначала в приемном покое, а затем в коридоре у закрытых дверей реанимации. Из цепких лап смерти так просто не вырвешься.

Сергей Мещерский тихо утешал плачущую Женю Хохловскую. А Катя не находила слов для ее утешения… нет…

Она погуглила украдкой на смартфоне – Castlevania. И прочитала массу сведений об этой популярной видеоигре – и про создание, и про новые версии. И про сюжет – про вампиров из клана Бельмонт и какого-то Лорда Теней… И самое главное – что символом игры и дома Бельмонт является кнут против разной нечисти, которым герои и игроки приканчивают тех, кто встал у них на пути.

Видеоигра, разыгранная Феликсом в реальности?

Это отдавало какой-то запредельной дичью. Ну абсолютным бредом.

Но те штуки у него в шкафу – ужасные смертоносные кнуты, которыми и были расколоты черепа жертв… и причинены те самые гематомы. И никто не приближался к несчастной Алле Полозовой на том железнодорожном мосту. Машинист поезда сказал им сущую правду – рядом с ней никого не было в тот миг, когда увесистый диск с невероятной силой толкнул ее на загородку.

Катя ведь сама в коридоре квартиры Феликса видела, как используют кнут. И это расстояние до кухонной двери… И к машине Изи не было нужды приближаться, имея в руках такое оружие. Поэтому и не осталось там следов…

Но все равно это отдавало какой-то запредельной дикостью.

Когда Женя Хохловская перестала рыдать, Катя решила, что пора и ей поговорить с ней. Откладывать этот разговор до официального допроса не имело смысла.

– Женя, почему Феликс хотел себя убить?

– Я же сказала вам, я не знаю! Я сама все бы отдала, чтобы узнать это.

– Все бы отдали? А у нас версия, почему он пытался это сделать. Хотите, я изложу ее вам?

Женя молчала.

– Вы нам неправду сказали про ночной клуб «Царь» в прошлый раз. А Феликс нам просто солгал. Он был там вместе с Афией и ее приятельницей Изи Фрияпонг. И случилось это незадолго до их убийств. Ничего не хотите мне об этом сообщить?