После этого один из римских военачальников по имени Хелхал, гунн по происхождению, пришел к готским вождям и объяснил им, что, если Денгизих заключит мир с империей, «Готфы, находясь в состоянии рабов, будут работать для содержания Уннов». Он напомнил о давней вражде, которая существовала между гуннами и готами, и объявил, что даже он сам, будучи гунном по происхождению, «из любви к справедливости» озабочен грядущим бедственным положением готов. «Готфы, смущенные этими словами и полагая, что Хелхал говорит это из расположения к ним, соединились и истребили всех бывших у них Уннов. Как будто по данному знаку между обоими народами начался бой». Римляне присоединились к сражению и «убивали всякого варвара, кто бы ни попался». Лишь немногим удалось прорваться сквозь ряды римлян и избегнуть смерти653.

Погиб и Денгизих. Под 469 годом в «Хронике» Марцеллина Комита идет следующая запись: «…Голова Дензика, сына Аттилы, предводителя гуннов, была доставлена в Константинополь»654.

Предположительно известна судьба еще одного вождя – правда, не сына, а приближенного Аттилы: Иордан упоминает некоего Эдику, предводителя скиров. Возможно, это был тот самый Эдикон, которого около десяти лет назад римляне пытались склонить к убийству повелителя гуннской державы. Имя его похоже на германское655, – впрочем, не исключено, что его исказили римские авторы. Кем он был по национальности, не вполне понятно. Но вне зависимости от этого он мог быть военачальником у Аттилы, возглавлять от его имени тех же скиров и остаться во главе их войска после распада державы Аттилы. Эдикон, в союзе с многочисленными варварскими племенами, участвовал в битве с остготами у реки Болии656 в Паннонии. Иордан пишет:

«Завязалось сражение; готам удалось одержать верх настолько, что поле, смоченное кровью павших врагов, казалось красным морем, а оружие и трупы были нагромождены наподобие холмов и заполняли собой [пространство] более чем на десять миль. А из поистине неисчислимого и разнообразного множества врагов если кто и смог убежать, то эти, кое‐как ускользнувшие, едва вернулись восвояси, покрытые бесславием»657.

Эдикон, вероятно, погиб. Но его сын Одоакр, став римским военачальником, сверг последнего императора Западной Римской империи Ромула Августа и был провозглашен первым королем Италии, ознаменовав тем самым конец античного мира и начало Средних веков.

Примерно с 80‐х годов V века гуннов как племени в Европе (если вслед за античными авторами считать Европой земли, лежащие к западу от Танаиса) практически не осталось. Отдельные гунны или их небольшие группы могли обитать здесь, влившись в другие народы, или воевать в составе римских войск, но их было очень немного, и свой этнический облик они постепенно утрачивали.

Одним из последних сведений о гуннах (если понимать под этим словом действительно гуннов, а не кочевников «вообще») можно считать рассказ Иордана о некоем Мундоне, который «происходил от каких‐то родичей Аттилы». Иордан пишет, что он бежал от племени гепидов за Дунай и там «бродил в местах необработанных и лишенных каких‐либо земледельцев». Мундон собрал разбойничью шайку, поселился на берегу Дуная и «вел там дикую жизнь и грабежами не давал покоя соседним обитателям; он провозгласил себя королем своих бродяг». Но вероятно, в шайке Мундона собрались не просто бродяги, а серьезные воины, – по сообщению Марцеллина Комита, в 505 году римляне послали против них целую армию – «10 тысяч вооруженных новобранцев и обоз с оружием и провизией». На этом родичу Аттилы мог бы прийти заслуженный конец, но его выручил полководец Теодориха по имени Питцам. Готы разбили римлян, после чего Питцам обратил Мундона, «полного благодарности, – в подчиненного своего короля Теодориха»658. Впрочем, не вполне понятно, имеет ли вся эта история отношение к гуннам, – так, Марцеллин Комит считал Мундона готом. А согласно Малале, Мундон был сыном короля гепидов659.

В начале VI века гунны, во всяком случае, окончательно исчезают с политической карты Европы, но слово «гунны» отнюдь не исчезает со страниц исторических хроник – напротив, при чтении произведений раннесредневековых хронистов, прежде всего византийских и армянских, создается впечатление, что гунны переживают новый расцвет. Но под гуннами эти авторы имели в виду в лучшем случае племена, которые некогда входили в гуннский союз, но этническими гуннами не были. Кроме того, слово «гунны» прочно закрепилось за любыми воинственными кочевниками, кем бы они ни были. Так несколько веков назад словом «скифы» античные авторы стали называть любых варваров, обитавших к востоку от границ Римской империи.

Немногочисленные остатки гуннских племен откочевали на восток, в Северное Причерноморье и Приазовье, а оттуда – на Среднюю Волгу. Об этом мы знаем в основном по данным археологии, и об этом будем подробнее говорить в главе «Археологи о гуннах».

Аммиан Марцеллин, оставивший для нас подробное описание гуннов, описал и их способ ведения войны: «…Они не годятся для пешего сражения; зато они словно приросли к своим коням, выносливым, но безобразным на вид… Не знают они над собой строгой царской власти, но, довольствуясь случайным предводительством кого‐нибудь из своих старейшин, сокрушают все, что попадает на пути. В бой они бросаются, построившись клином, и издают при этом грозный завывающий крик. Легкие и подвижные, они вдруг специально рассеиваются и, не выстраиваясь в боевую линию, нападают то там, то здесь, производя страшное убийство. Вследствие их чрезвычайной быстроты никогда не приходилось видеть, чтобы они штурмовали укрепление или грабили вражеский лагерь. Они заслуживают того, чтобы признать их отменными воителями, потому что издали ведут бой стрелами, снабженными искусно сработанными наконечниками из кости, а сойдясь врукопашную с неприятелем, бьются с беззаветной отвагой мечами и, уклоняясь сами от удара, набрасывают на врага аркан, чтобы лишить его возможности усидеть на коне или уйти пешком»660.

Уточним, что слова Марцеллина «построившись клиньями» не следует понимать буквально – слово «cuneus» подразумевало «неправильный (с римской точки зрения), глубокий и беспорядочный (рассыпной) строй, атаку которого возглавляли только немногие воины, превосходящие других своим вооружением, знатностью и храбростью»661.