Я, врач-хирург, видел в своей жизни достаточно смертей, но привыкнуть к ним не смог. В институте нас учили анатомии и операциям на трупах. Мне это претило. Никогда не находил удовольствия в препарировании мертвых тел. Вспоминаю, как на одном из занятий по судебной медицине, где нас учили правильно вскрывать тела умерших людей, я случайно проткнул секционным ножом желудок. Какое неподдельное горе отразилось на лице санитара. Какая гамма чувств отобразила его мимическая мускулатура! Как он нежно погладил разрез на органе и чуть не прослезился. Оказалось, он заготавливал для кого-то из преподавателей трупные желудки. Тот писал диссертацию, для которой были необходимы целые органы. Очень сильно расстроился парень.

– Как же вы так неаккуратно поступили? Что я теперь скажу Виктору Михайловичу? – с неприкрытой тоской в голосе обратился ко мне санитар. – Он мне доверил ответственное задание, а из-за вас я его не выполню.

– Какая досада! – ответил я помощнику преподавателя. И из чистого озорства, уже нарочно, проделал в поврежденном желудке еще пару дырок. – Теперь можешь ничего не говорить!

Реакция последовала ошеломляющая! Парень разревелся, как красная девица, и выбежал вон из зала, размазывая по лицу градом катившиеся слезы. Такой вот попался ответственный, ценящий свою работу человек.

Посмотрел, как вскрывают нужную бабушку. Ничего криминального не обнаружил. Полное совпадение диагнозов. За патологоанатомом, перемещая специальную железную подставку, брела старушка в белом халате. Она записывает слова доктора. При таком потоке тел немудрено что-то перепутать.

– Эй, ты чего творишь?! – кричу санитару, укладывающему в живот уже осмотренного трупа чужие кишки и мозги.

– А в чем дело? – поднимает на меня глаза санитар, закончив запихивать внутренности, готовясь зашить разрез.

– Ты же чужие органы в покойника вложил! Смотри внимательно!

– Слушай, иди, куда шел! Покойнику не все ли равно, с чьими его кишками захоронят?!

Так и зашил!

Слегка покачиваясь от изведанного, вышел на улицу. Хоть там и стоит обжигающее пекло, но я себя почувствовал значительно лучше. Снял маску и вздохнул полной грудью. Маску без сожаления выбросил в урну.

Только в августе жара спала и на смену ей пришли затяжные дожди. На отделении тоже появились перемены. Начали возвращаться из отпусков студенты, и вновь открыли вторую половину отделения. Теперь не надо носиться по этажам и выискивать своих больных, госпитализированных на другие отделения, чтобы обозреть их и произвести надлежащую запись в истории болезни.

К счастью, пациенты за все это время встречались понятливые. Истерик по поводу того, что их определили на другие отделения, не устраивали. Попадались и с довольно недурственным чувством юмора.

– Где у вас больная Бочарова? – спрашиваю у медсестры кардиологического отделения, куда эту самую больную определили с подозрением на острый аппендицит.

– Вот там, в пятой палате! – подсказывает медсестра.

– Так, кто у нас тут свеженький? – задаю вопрос, войдя в пятую палату.

– А мы протухшие, что ли? – несется с дальней кровати.

– Доктор, мы не протухшие! Мы тут все свеженькие, хоть нам всем за 70! – хохочет Бочарова, с ней и вся палата. Действительно, развеселые бабульки попались.

Замечательно, когда у пациентов есть чувство юмора. Хуже, когда его нет. И вовсе труба, если напрочь отсутствует.

– Дмитрий Андреевич, вас травматологи желают у себя в смотровой видеть, – заглядывает в ординаторскую медсестра из приемника.

– Чем помочь? – спускаюсь в травмокабинет.

– Непонятный пациент. Упал с лестницы. Ударился головой и плечом, похоже, ключицу сломал. Но нам бы живот исключить!

– Большая была высота? – справляюсь у расположившегося на кушетке пострадавшего, флегматичного мужичка лет 35 с незапоминающейся внешностью по имени Юра.

– Так, со стремянки упал.

– Метра два будет, – подсказывает травматолог.

– Не, больше! – растолковывает мужичок.

– Три?

– Нет, больше!

– Четыре?

– Да больше!

– Что ж у тебя за стремянка такая? Может, с выдвижной пожарной лестницы свалился? – уточняет травматолог.

– Нет, со стремянки! Специальная такая, огромная, ее вдвоем, а то и вчетвером приходится таскать.

– Это где ж такие стремянки?

– Как где? В театре! Я – электрик, лампочки на люстрах меняю!

– И ты с самого верха упал?

– Ну, почти! Голова закружилась, и я вниз скатился. Точно не помню, но, кажись, рукой по дороге цеплялся.

– Покажи живот. Рубашку расстегни! Что за рубец? Не помнишь? Ну что ж! – говорю. – Живот вроде мягкий, но надо ему еще и УЗИ брюшной полости заодно сделать.

– А что такое УЗИ? – интересуется электрик, заправляя рубаху.

– Ультразвуковое исследование живота.

– Так, а что вы у меня в животе смотреть собираетесь? У меня живот не болит. У меня голова болит и правое плечо. Поднять руку не могу.

– Положено так! Вдруг внутренние органы повреждены?

– Доктор, так у меня и органов в животе почти нет, все повырезали.

– Как? Ты утверждал, что забыл, с чем оперировали.

– Ну, не хотел говорить, – замялся Юра.

– Не стесняйся, тут все врачи! – подбодрил его травматолог.

– У меня селезенку убрали, одну почку, метр кишечника тонкого, немного толстого, – начал перечислять электрик. – И еще печень зашивали два или три раза, не помню! Всего семь операций на животе было!

– Это что ж такое с тобой происходило? – присвистнул я. – Все сразу оперировали? Или постепенно?

– Постепенно! Это у меня профессиональное. Сегодня я восьмой раз со стремянки упал.

– Ты хочешь сказать, что каждый раз, когда падал, что-то повреждал? – догадался я.

– Да! Правильно! Когда первый раз я упал, мне селезенку убрали. Второй раз – почку. Потом кишку. Дальше уж и не помню. Каждый раз что-то убирали.

– Еще находили что убирать! – подмигнул мне травматолог.

– Да, – вздохнул электрик Юра. – Последний раз меня в Мариинской больнице оперировали. Хирург, который операцию делал, сказал, что больше уже оперировать нечего: все, что можно было, уже удалено.

– Юра, ты профессию сменить не пробовал? – поинтересовался я у простофили.

– Да, я подумывал уже над этим. Размышляю пока.

– Сколько тебе еще раз надо свалиться с твоей стремянки, что б ты ушел с этой работы?

– Наверное, уже достаточно. Но я подумаю.

В этот раз Юре повезло. Отделался только переломом ключицы. Загипсовали и отпустили домой. Интересно, еще раз полезет на стремянку?