Если сновидцу приснится, что он уснул, какой сон он увидит во сне?

Быть может, это будет сон о спящем короле, которому все мы снимся. И лучше даже не думать о том, что произойдет, если вдруг он проснется.

– Ты уверен, что тебе это не привиделось?

– Да.

– Точно?

– Абсолютно.

Дик наклонил голову и припечатал ладони к лысому затылку.

В былые времена, подумал, глядя на него, Александр, Чики запустил бы пальцы в волосы. Хотя он был военный, значит – коротко стригся.

– Какая у тебя была прическа?

– При чем тут это?

– Просто так… Мне кажется, ты стригся под бобрик.

– Нет. Я расчесывал волосы на пробор. Здесь. – Ребром ладони Дик коснулся лысой головы слева. – Зачем тебе это?

– Хочу представить, как ты выглядел в прежней жизни.

– О прежней жизни давно пора забыть.

– Через три дня мы снова станем свободными.

– Ох! – тяжко выдохнул Чики.

Их было семеро. Семеро, кто решил идти до конца. Они сидели в закутке у кирпичной стены. Здесь планировалось сделать пристройку. Как шутили сами колонисты – комнату святого Норбита. Но два дня назад все работы были приостановлены. Брошены. Александр сделал то, от чего его тщетно отговаривал Чики – рассказал всем о том, что с ним произошло.

Чики боялся, что процесс станет необратимым. Александр понимал, что он должен стать таким.

– Что тебя пугает?

– Ничего. Но если что-то пойдет не так…

– Все будет так, как я сказал.

– Ты говоришь это уже в сотый раз.

– Потому что ты в сотый раз мне не веришь.

– А ты сам веришь в то, что говоришь?

– Да!

– Ты был в Лабиринте всего несколько минут.

– Мы уже обсуждали это.

– Думаешь, так легко поверить в то, что ты просто вошел в пещеру и провалился в безвременье?

– У тебя есть другое объяснение?

– Мне нечего объяснять. О том, что произошло, я знаю только с твоих слов.

– А мне ты не веришь?

– Я не говорю, что ты лжешь!

– Что же тогда?

– Ты сам… Сам мог поверить в то, чего не было!

– Ясно. – Александр улыбнулся, сложил руки на груди и прислонился спиной к кирпичной стене. – И что будем делать?

Он ни на кого не смотрел, но понятно было, что вопрос обращен к каждому из присутствующих. Даже к Чики, который, казалось бы, уже высказал свое мнение.

– Расскажи еще раз, что ты видел, – попросил Гейс.

– Хорошо, – Александр ковырнул ногтем полоску застывшего раствора между кирпичами. – Среди множества картин, которые мне показали в треугольном зале, были три, имеющие самое непосредственное отношение к нам. Сначала я увидел четырех трангов, поднимающихся по антигравитационному лучу, с той самой установки, что находится за скальным проходом. Потом я увидел транга, крушащего нашу колонию. Лазерными лучами он кромсал то, что мы здесь понастроили. Вот эту самую стену! – Александр в сердцах хлопнул ладонью по кирпичной кладке. – Я видел мертвых людей в серой униформе, по которой расплывались кровавые пятна.

– Ты опознал мертвых?

– Лиц не было видно… Да и какая разница! Если сюда придут транги, то никто не уйдет живым… Но была еще и третья картинка, движущаяся. Я видел посадочный модуль, стоящий, как обычно, возле барака, на возвышении. Рядом с опущенным трапом – двое солдат. Чуть в стороне, ближе к бараку – док и сержант. Последний, как всегда, крутил на пальце стоппер. И вдруг кольцо соскользнуло у него с пальца, и стоппер упал на землю.

Александр умолк.

– Это все?

– Все.

– Можно спросить? – поднял руку Гюнтер.

– Давай, – кивнул Александр.

– Допустим, ты действительно видел будущее, – неторопливо, рассудительно начал Гюнтер и вдруг, будто споткнувшись, затараторил быстро-быстро: – Я не хочу сейчас обсуждать вопрос, что произошло в Лабиринте, я думаю, если Александр говорит, что видел эти картинки, значит, так оно и было, но я хочу спросить о другом, можно, да?..

– Конечно, – улыбнулся невольно Судорин. – Все, что угодно.

– Ну вот, я и говорю, допустим, ты действительно видел будущее. И теперь мы знаем, что однажды сержант уронит стоппер. Но почему ты уверен, что это произойдет в очередной визит тюремщиков, через три дня? А не через три месяца?

Молодец парень, отметил про себя Александр, в корень зрит. Другим этот вопрос почему-то в голову не пришел. А он ведь действительно не видел ничего, что указывало бы на дату того или иного события. Но к такому вопросу он был готов.

– Потому что в тот момент, когда сержант уронил стоппер, все мы еще были живы. И поселок стоял на своем месте. А это значит, что у нас попросту нет выбора. Если мы сами не уберемся отсюда, явятся транги и уничтожат нас. Другие тем временем займутся кораблем.

– Ты хочешь сказать, что картинки будущего, которые показал тебе Лабиринт, – это предупреждение? – спросил Кефчиян.

– Точно, – щелкнул пальцами Александр. – Лабиринт дает нам последний шанс. Если мы сами не покинем планету, он проведет зачистку. Как это уже случилось однажды, когда транги уничтожили корабль Чики.

– Смешно, – сказал Дик, но даже не улыбнулся при этом.

– Что тут смешного? – не понял Судорин.

– Ну, а как же. Всемогущий Лабиринт, по собственному выбору… Нет, извиняюсь, – Дик посмотрел на Ут-Ташана, приложил руку к груди и саркастически усмехнулся. – По выбору уурсинов Лабиринт уничтожает цивилизации и взрывает планеты. И вдруг он проявляет странную, я бы даже сказал, трогательную, и, что самое главное, совершенно необъяснимую заботу о горстке колонистов. Которые к тому же все уже давно мертвы. С чего вдруг такой приступ гуманизма?

– Мы никогда не поймем того, что делать Лабиринт. Но, если он поступать так, а не иначе, значит, на то есть причины.

– Хороший ответ, – кисло скривился Дик. – Только он ничего не объясняет.

– А я и не хотел ничего объяснить, – даже не улыбнулся в ответ Ут-Ташан. – Я отвечал на твой вопрос.

– Ты веришь в то, что Лабиринт дает нам шанс?

– Почему нет?

– Не проще ли всех нас уничтожить?

– Просто не значит правильно.

– Но именно так он поступил с колонией Юрия!

– Нет. Он не помог им выжить.

– Разве это не одно и то же?