не существовало никаких преград. Он мог бесконечно переигрывать одни и те же моменты, повторять их снова и снова, пока не добьется успеха. Его возможности безграничны…

– Но ты же постарел! – выпалила я.

Он поморщился, и я чуть было по привычке не потянулась за его светонитью, чтобы сгладить его недовольство.

– Ты стал выглядеть более зрелым и мудрым, мне это нравится, – поспешно добавила я, проводя рукой по его волосам.

– Случайная ошибка, которую я планирую исправить, как только разберусь с текущей линией времени. Как я уже говорил, мой брат пытался разделаться с нами обоими. – Его лицо исказилось злобой. – И у меня не было времени обратиться к кровной магии. Я не успел подготовиться. Но в следующий раз я отправлюсь еще дальше в прошлое, чтобы остановить Джорджа до того момента, как он нажмет на спусковой крючок. И тогда от этой линии времени, как и от моих морщин, не останется и следа.

Каких усилий мне стоило не поддаться панике, не убежать, крича от ужаса. Но бежать было некуда.

У любой магии есть своя цена. Боль была слишком небольшой, слишком легкой платой за те возможности, которые мне открывались. Но если она на самом деле была не платой, а побочным эффектом кровной магии…

Нет. Даже у этой магии должны быть свои пределы, свои уязвимые места. У нас обоих. Мне нужно их найти и обратить в свою пользу.

– Как это работает у тебя?

Дьюи мялся:

– Знаешь, у меня тоже поднакопились вопросы.

– Вопрос за вопрос. Идет?

Он, прищурившись, изучал мое лицо, не переставая ласкать мне спину.

– Тревор, если кто-нибудь из нас солжет, прерви наш разговор. Понятно?

Тревор побелел:

– Да, сэр.

– Я отвечу первым, – сказал Дьюи. – Как и ты, помимо фамильной магии, я также владею так называемой дополнительной магией. Чтобы использовать вторую, мне нужна кровь мага. Если пролить ее определенным образом, появляется светонить.

Определенным образом? Он выполняет нечто вроде ритуала? Страдают ли его жертвы?

Я чуть не поперхнулась.

– Думаю, у тебя, девушки из семьи Ревелль, это выглядит немного по-другому. Меня светонить ведет в прошлое донора. Она тянется через все двери, в которые входил этот человек, и уходит все дальше и дальше, вплоть до момента его появления на свет. По этой светонити я могу перемещаться в прошлое и оставаться там, пока… пока связь не прервется. Затем меня возвращает в настоящее.

Я обдумывала каждое слово, выискивая слабое место.

– И там, в прошлом, ты можешь делать все, что захочешь?

– Да, все, что захочу, главное – оставаться поблизости от светонити. Время жизни сокращается не у меня, а у моего донора.

Доноры. Светонити. У меня голова шла кругом.

– То есть, когда ты пользуешься семейной магией, ты занимаешь место своей предыдущей версии, потому что не можешь раздвоиться. А что происходит с тобой, когда ты идешь по светонити?

– Мне нравится твое любопытство. – Он сделал глоток чая. – Независимо от магии – фамильной или кровной – человек не может существовать в двух временных пластах одновременно. Когда я использую магию Хроносов, мое прошлое «я» перестает существовать, потому что начинается новая линия времени. А если я путешествую в прошлое моего донора с помощью кровной магии, моя предыдущая версия просто теряет сознание. Я, как и ты, падаю в обморок. Один раз даже видел свое собственное бесчувственное тело, и это, мягко говоря, очень необычно. Когда я возвращаюсь в настоящее, моя прежняя версия продолжает существовать, линия времени идет дальше, только она уже не совсем та, что прежде.

Дьюи без чувств лежит на земле в переулке. Фрэнк Хронос стремительно стареет. Дьюи теряет сознание в пожаре. Роза Эффижен стареет подобно Хроносам.

Он все это время использовал кровную магию.

Дьюи наклонился ближе ко мне, его глаза пылали как угли.

– Всю жизнь моя семья считала эти обмороки слабостью. Но на самом деле они – признак такой силы, какую они даже представить себе не могут.

Дьюи вынудил Розу поджечь наш шатер. И каким-то образом заставил своего дядю напасть на Джеймисона в переулке.

– Зачем…

Он зажал мне рот холодной ладонью:

– Я уже ответил на три вопроса. Моя очередь.

Я с трудом поборола тошноту, стараясь не думать о его пальцах на моих губах, о его бедрах под моими ягодицами.

– Я готова.

– Ты тоже падаешь в обмороки.

Это прозвучало не как вопрос, но я кивнула.

– Почему?

Мне тяжело было ответить на этот вопрос. В течение многих лет магия была моей сокровенной тайной, и Дьюи – последний человек на свете, с которым я хотела бы этой тайной делиться. Но мне нужно было, чтобы он мне доверял.

– Моя магия не безгранична. Если я перестараюсь и исчерпаю свои силы, то потеряю сознание.

Он задумался над услышанным.

– Как давно ты умеешь зачаровывать без драгоценных камней?

– С одиннадцати лет. После смерти моей мамы. – Хотя бы в этом легко было признаться.

– С одиннадцати? – Дьюи бросил взгляд на Тревора, тот кивнул. – Интересно. Наверное, помогло твое горе. Мне кажется, магия рождается в тот момент, когда мы доходим до высшей степени отчаяния. Но каким образом ты берешь кровь?

В голове прозвучали слова Страттори: «Используя кровную магию, ты укорачиваешь собственную линию жизни. Даже не знаю, в чем у тебя до сих пор душа держится».

Я игриво щелкнула его по носу:

– Вопрос за вопрос, помнишь?

Его пальцы скользили по моей голой шее.

– Спрашивай.

– Кто научил тебя кровной магии?

– Ты, дорогая. – Заметив мое удивление, он рассмеялся. – Нет, конечно, дело было не совсем так. Но вдохновила меня ты. Разумеется, той линии времени уже не существует, поэтому тебе этого не вспомнить. Однажды во время генеральной репетиции ты упала в обморок, и я обратил внимание на странное обстоятельство – пока ты была в сознании, я чувствовал себя на вершине блаженства, но как только ты лишилась чувств, я словно рухнул на самое дно. В конце концов я заставил тебя признаться в том, что ты меня зачаровываешь. Я ведь так и не дал тебе драгоценного камня, у тебя получилось найти другой способ. И путем проб и ошибок я тоже его отыскал.

От его спокойного насмешливого тона у меня по спине пробежали мурашки. Заставил? Я ни за что на свете не призналась бы добровольно.

– Пришлось, – торопливо откликнулась я. – Надо было убедиться…

– У тебя хватает ума грамотно использовать свои преимущества. – Он откинул локон мне со лба, и этот мягкий жест так напомнил мне Джеймисона, что я затаила дыхание, опасаясь выдать свои чувства. – Ты использовала мою кровь?

Я покачала головой. Дьюи обернулся к Тревору, тот кивнул, подтверждая, что я не лгу.

– Не понимаю, как тебе это удается. Кажется, никто не исчез, кроме моих доноров.

Пропавшие дети Эффиженов. Мальчики Страттори.

– Я действую осторожно, чтобы их, гм, не истощить. Сама до конца не понимаю.

Его брови удивленно приподнялись.

– Может быть, научишь меня?

– Я бы с удовольствием. – Я постаралась скрыть ужас и выдавила улыбку.

– Нам с тобой нет равных, – прошептал он, ухватив меня за руку. – Подумай только, какого могущества мы достигнем, когда я займу пост мэра. Я смогу перематывать время снова и снова, а ты будешь управлять людскими сердцами. Нас полюбят все. Даже твоя семья. И даже моя семья.

Зачаровывать Хроносов. Еще глубже погрязнуть в битве с его семьей.

– И представь себе, каких вершин достигнут наши дети, – продолжал он. – Путешественники во времени со способностью накладывать чары. Ничем не ограниченные, никогда не стареющие, не нуждающиеся в драгоценных камнях. Они будут перекраивать жизнь под любой свой каприз.

Дети. От него.

Кэтрин мертва, Джеймисон жив. Лакс стала примой, ее магия могущественна, но она выбирает Джеймисона. Действовать как Джеймисон?

Все эти записи – линии времени. Те, которых больше не существует.

Дьюи искал нужную комбинацию, которая позволит повернуть жизнь так, как хочет он. Перемещался в прошлое снова и снова, убивая одного человека за другим, чтобы заполучить власть. И деньги.

И меня.

Его палец лениво чертил круги на моей ладони, и я боролась