Потные, дрожащие, не в силах шевельнуться.

Как же было хорошо! Как же хорош был Джеймисон! Какие чудеса творили его сильные руки, чувственные губы. При воспоминании об этом у меня сжались пальцы на ногах.

– Ты вся дрожишь. – Он притянул меня ближе, и я растаяла, дав волю чувствам.

В его объятиях легко было забыть про то, что Большой шатер сгорел дотла. И что где-то неподалеку рыщут Хроносы, недовольные тем, что не сумели уничтожить нас всех до единого. И про Дьюи с его угрозами. И про выборы – участки открывались всего через несколько часов.

Я потеряла Большой шатер. А скоро потеряю и Джеймисона.

Между нами непрошено вклинилась суровая действительность. С каждой минутой Дьюи становился все беспокойнее. Гнев окутал его своей темной паутиной, и, чтобы ее распутать, требовалось гораздо больше магии, чем у меня оставалось. Надо приберечь хоть немного на завтрашний вечер. Черт возьми, мне нужно получить камень! И отдохнуть.

И все-таки я не решалась разрушить очарование этого волшебного мгновения.

Джеймисон подцепил пальцем свободную бретельку моего трико:

– Не знаю, виновата ли тут магия, но я влюбился в тебя с первого взгляда.

Я фыркнула:

– Разумеется, все дело в магии.

– Я чуть не прыгнул к тебе с балкона.

Вспомнив, как он карабкался через перила, я улыбнулась:

– Я помню.

Он приподнялся на локтях.

– А в Доме веселья стало еще хуже. С тех пор я тысячу раз прокручивал в уме каждое слово, которое ты произнесла. По крайней мере, до того момента, как заставила меня бежать через окно.

У меня сжалось сердце.

– После спектакля я не использовала магию.

– Правда?

Я провела пальцем по его щеке:

– Моя чернильница была пуста.

Он перевернулся на бок, заправил мне за ухо растрепавшийся локон.

– Интересно, встречались ли мы раньше, – тихо сказал он. – Может быть, в детстве вместе играли на пляже.

Джеймисон был родом с Шармана, с Ночной стороны. Его родители владели лодочным прокатом в нескольких кварталах от Большого шатра.

– Как ты думаешь, – осторожно начала я, – если бы не вмешались Хроносы и ты вырос бы на Ночной стороне, мы все равно очутились бы здесь, на этом пляже?

– Наверняка. – В его голосе не было ни тени сомнения. – Я бы по уши влюбился в тебя задолго до того, как ты бы меня заметила.

– Но тогда я бы не была примой, – возразила я. – Тетя Аделин передала бы титул Колетт.

Мне на щеки легли его теплые ладони.

– Лакс, мне безразлично, прима ты или нет. Черт возьми, насколько было бы легче, будь ты простой девчонкой на подтанцовках.

Мы оба услышали слова, которые он не произнес: «С Дьюи пришлось бы разбираться кому-то другому».

– И даже будь мои мама и папа еще живы, мы все равно очутились бы здесь. – Он неторопливо, мягко поцеловал меня в губы. – Ты знаешь, какая ты красивая?

«Я насквозь провоняла дымом, песок забился в такие складки, что и говорить неприлично, а в волосах могла бы свить гнездо чайка», – вертелось у меня на языке.

– А твоя прическа, – я пригладила непослушные пряди, падавшие ему на лоб, – все лето сводит меня с ума.

– Знаю, знаю. Давно пора подстричься.

– Только попробуй.

Минует сегодняшний вечер, и я никогда уже не узнаю, подстригся он все-таки или нет.

Светонить Дьюи опять выпала у меня из пальцев. Пора возвращаться в реальность.

Усталость придавливала, будто свинцовое одеяло, которое невозможно с себя скинуть. Даже стоять было трудно, еще труднее – держаться прямо. Джеймисон помог расправить складки на трико и накинул мне на плечи свой пиджак. Я бы оставила его себе, чтобы навсегда сохранить в памяти запах Джеймисона, его прикосновения.

Но где я буду его хранить? У меня больше нет своей комнаты. И дома нет.

Он потер мои руки, согревая.

– Хочешь, вернемся в амбар?

Я застонала, прижимаясь к нему:

– Хочу сесть на ближайший паром и больше никогда не возвращаться.

– Тогда давай так и сделаем.

Я взглянула на него.

– Серьезно, – сказал он, и его яркие глаза озарились. – Найдем какое-нибудь местечко на краю земли, где никому нет дела ни до Хроносов, ни до Ревеллей. Я устроюсь учителем в единственную школу на много миль вокруг, а ты организуешь танцевальную студию. Или будешь петь. Или, если захочешь, вообще ничего не будешь делать.

Я рассмеялась, а он улыбнулся так нежно, что мне захотелось закрыть его улыбку в бутылке и всегда хранить при себе.

– На материке жить вместе не обвенчавшись? Какой скандал!

– Ну, мисс Ревелль, если тебя волнуют правила приличия, нас может обвенчать капитан парома. Сразу, как только отчалим с Шармана.

– А в этой твоей фантазии у нас будут дети?

– А как же! Сразу несколько!

Я удивленно округлила глаза.

– Ладно-ладно, я хотел сказать – всего один или двое!

Моя улыбка потускнела, потому что прямо над плечом Джеймисона замаячила тусклая светонить Дьюи. Удавка, привязывающая меня к нему.

Джеймисон нахмурился:

– Что случилось?

Мой взгляд устремился в небо, туда, где дым Большого шатра застилал звезды.

– В детстве я изводила маму разговорами о том, как хочу увидеть мир за пределами Шармана. Она боялась, что я уеду насовсем, как исчез мой отец. Мама не понимала, что Шарман – мой дом, что, куда бы я ни уехала, все равно вернусь сюда. Но в этой твоей фантазии мы больше не сможем ступить на эти земли. И я никогда больше не увижу родных.

Наши мечты развеялись, как блестки на ветру.

– Если ты хочешь остаться на Шармане навсегда, то останусь и я. – Он поцеловал меня в лоб. – Ты больше не одинока. Мы вместе найдем путь к спасению.

– Как я хотела бы, чтобы ты остался, – искренне ответила я. – И чтобы нам сейчас не надо было прощаться.

– Что значит – прощаться?

– Потому что ты уезжаешь, – через силу напомнила я.

Он ласково поцеловал меня в обе щеки:

– Никуда я не поеду.

– Мы с тобой это уже обсудили. – Я старалась говорить ровно, чтобы голос не выдал, до чего же мне хочется, чтобы он остался. – Тебе нужно уезжать. Немедленно.

– Да, обсудили, но это было до того, как я узнал, что ты разделяешь мои чувства. Теперь я не могу тебя бросить.

Даже сейчас он оставался упрямым оптимистом.

– Джеймисон, я рада, что у нас была эта ночь. Честное слово, рада. Но этим ничего не изменишь. Моя семья по-прежнему нуждается во мне. Ради них я должна постоянно поддерживать хорошее настроение Дьюи.

Он нахмурился:

– Только не говори, что всерьез собираешься за него замуж.

– Если без этого я не смогу получить от него камень и уберечь мою семью, то да, собираюсь. – Я выпустила его и отвернулась. – Мне пора. Опаздываю.

С каждым всплеском волн его молчание ощущалось все тяжелее. Я стряхнула песок с волос, поправила трико, собрала волю в кулак. Ухожу. Навсегда.

– Нет. – Его голос был еле слышен сквозь рев океана. У меня не хватило сил взглянуть на него, посмотреть, какого цвета его светонить.

– Я же говорила, – прошептала я. – Говорила, что мы прощаемся.

– Мы сумеем найти другой выход. Ты не можешь… Не должна стать его женой. – Его голос дрогнул на последнем слове. – Я могу поговорить с Вольфом. Или даже с Дьюи.

– Не надо. – А вдруг с Джеймисоном что-то случится? Об этом даже подумать было страшно. – Я правда счастлива, что у нас была эта ночь, но мое положение не изменилось.

– Все это было до того, как я узнал о твоих чувствах. До нашего поцелуя. – Он прижал ладонь к моей щеке. – Лакс, кажется, я тебя…

Я зажала уши и отстранилась.

– Не говори это слово.

– Какое? Люблю? Но, Лакс, я…

– Не говори! – Я вела себя как последняя эгоистка. Я недостойна услышать от него эти три слова.

Он кивнул. Джеймисон старался сохранять мужество, но его светонить мигала болью.

– Дело не в тебе, – тихо произнесла я. – Я же сказала. Мне нельзя никого любить. – Даже сейчас тихий эгоистичный голосок призывал отвернуться от семьи, оставить позади грозящие опасности и немедленно уехать с Шармана вместе с Джеймисоном.

Вот только Дьюи тут же вернется в прошлое и устроит так, что я никуда не уеду.