богатой семьи, рассказывала о таком, хотя майтера Мята никогда даже не мечтала, что такая роскошь может быть доступна обычным сивиллам.

Она трижды вымыла руки (душистым мылом!), прежде чем пена, стекавшая с них, перестала быть черной от грязи. Но все равно под ногтями остались маленькие черные полумесяцы. О них позаботился кончик иглы из ее игломета.

Маленькое усталое лицо оказалось таким же грязным, если не хуже; осторожно протерев ссадины и ожоги, она опять и опять мыла его и короткие коричневые волосы, потом обтерла губкой все тело, не обращая внимания на лужи, образовавшиеся на выложенном красной плиткой полу.

Из-за тяжелой дубовой двери в комнату проник ворчливый голос Прилипалы:

— Э… сержант Песок. Сержант Песок хочет…

Она почувствовала собственную озорную улыбку, хотя и постаралась подавить ее:

— Скажите ему, Ваше Высокопреосвященство, что я хочу сэндвичей, и еще спросите, что он знает о военном трибунале.

— Вы… шутите.

— Ничего подобного. Скажите ему и спросите его. — Отражение в зеркале потрясло ее. Вот если бы Бизон когда-нибудь увидел ее такой!

Но этого не увидит ни он, ни любой другой мужчина, скорее всего; но мужчинам не нравятся тощие ноги, узкие бедра и маленькие груди — а именно такими она обладала в потрясающей степени. Да, она была красивой, двадцать лет назад; многие люди говорили ей об этом, в том числе многие мужчины.

Красивая девушка, чьи длинные кудрявые волосы казались рыжевато-каштановыми. Некоторые из мужчин могли врать, и, без сомнения, некоторые так и делали. Но все? Это казалось невероятным.

Второй шкаф делился на несколько отделений; большинство были пусты, но в одном лежали две чистые сорочки и две пары чистых панталон. Панталоны были велики, на несколько размеров, но их вполне можно было носить, если подтянуть резинку. Она может простирнуть бюстгальтер, как и носки…

В порыве раздражения она бросила его в корзину. Бюстгальтер, который закрывает что? Поддерживает что? Она носила его, потому что сначала мать, а потом майтера Роза говорили, что она должна его носить; но и без него в этой желтоватой сорочке она выглядела точно так же, как и в ее собственной из киновии.

Сняв одежду со стекла, она хлопнула в ладоши:

— Монитор? Монитор? — В последние несколько дней она не раз пользовалась стеклами, но еще не полностью привыкла к ним.

— Да, мадам. — Плавающее серое лицо было беспристрастным и почтительным, одновременно.

— Посмотри на меня. У меня нет основного предмета женской одежды. Какого?

— Нескольких, мадам. Платья, мадам. Чулок и туфель.

— Помимо них. — Она повернулась к нему боком и встала на цыпочки. — Ну, смотри внимательно.

— Я не в силах понять, мадам. Могу выдвинуть предположение.

— Нет необходимости. — Она достала из первого шкафа одежду самого маленького размера. — Ты знаешь, кто я? — На мгновение ее окутала тьма, прежде чем одежда села на место. «И еще нет чепца, — подумала она. — Еще нет чепца».

— Я узнал вас, мадам. Вы — генерал Мята. Но я не мог заранее знать, кто вы. Вы предпочитаете, чтобы я называл вас «генерал»?

— Как хочешь. Кто-нибудь пытался поговорить со мной?

На мгновение лицо монитора распалось на зигзагообразные светящиеся линии.

— Несколько, мадам. Прямо сейчас капитан Сервал. Хотите поговорить с ним?

Она почувствовала, что должна помнить это имя, но оно ничего не значило для нее. Она кивнула. Лучше узнать, кто он такой и чего хочет.

Лицо монитора изменилось, приобретя цвет, круглый подбородок и элегантные усы.

— Мой генерал! — Энергичное приветствие, которое она почти автоматически вернула. — Мой генерал, я получил приказ от генералиссимуса Узика — я должен объяснить вам положение здесь.

Она кивнула:

— «Здесь», это где?

— Подразделение «Спутницы», мой генерал. Они выставили часовых, которые стоят на страже рядом со мной, пока мы разговариваем. Я потребовал от офицера объяснить это генералиссимусу Узику, но она отказалась.

— Я поняла. — Майтера Мята глубоко вздохнула и обнаружила, что ей не хватает стула. — Сначала дайте мне сказать, капитан, что я очень рада опять увидеть вас.

— И для меня это огромное удовольствие, мой генерал. И честь.

— Спасибо, капитан. Я прошу прощения, что вы все еще капитан. Я поговорю об этом с генералиссимусом. Вы упомянули «Спутниц». Это имя подразделения?

— Так точно, мой генерал.

Вернулось воспоминание о кипящем чайнике Потто.

— Вы должны простить меня, капитан. Последние несколько дней я была не в курсе происходящего. — Казалось, что прошли недели. — Мне сказали, что орда Тривигаунта движется к городу. Насколько я понимаю, это ее «Спутницы»?

— Да, мой генерал. Элитный полк.

Для нее «полк» был новым термином, но она упорно продолжала:

— И вы хотите, чтобы этот офицер из Тривигаунта объяснил это генералиссимусу Узику?

— Я хочу, чтобы она объяснила, почему она и ее женщины встали на стражу в нашем Хузгадо, которое уже охраняют я и мои люди. (Значит, Хузгадо и было «здесь», почти наверняка.) Я хочу, чтобы она объяснила, кто отдал эти приказы, и с какой целью.

— Насколько я понимаю, она вам ничего не сказала.

— Да, мой генерал. Она только сказала, что ей приказали защищать наше Хузгадо, пока их не сменят. И ничего больше.

— Генералиссимус Узик попросил вас доложить мне об этой ситуации. Где он сейчас?

— Во дворце кальде, мой генерал. Он ужинает с кальде. Он сообщил мне, что кальде увидел вас, мой генерал, в своем стекле и приказал приготовить вам место за столом. В случае если мне удастся связаться с вами, я должен передать вам требование генералиссимуса: вы должны присоединиться к нему за столом, если это будет удобно.

— Я хочу спать намного больше, чем есть, — вырвалось у нее.

— Вы слишком сильно пришпориваете себя, мой генерал. Я уже давно это заметил.

— Возможно. Вы можете мне сказать, какие приказы вы получили от генералиссимуса относительно этих женщин из Тривигаунта?

— Он считает, что они узнали об угрозе для Хузгадо, мой генерал. Я должен взаимодействовать с ними. Не должно быть никаких трений между моими людьми и ими. — Капитан умолк; пауза, беременная смыслом. — Или как можно меньше. Я должен разобраться в ситуации и опять доложить, если вскроется что-то важное.

— И сообщить мне.

— Так точно, мой генерал. Как я и сделал.

— И, я надеюсь, полковнику Бизону. Если генералиссимус Узик не сказал вам сообщать полковнику Бизону, я приказываю вам сейчас. Скажите ему, что я считаю позицию генералиссимуса Узика благоразумной.

Кто-то постучал в дверь.

— Полковник Бизон тоже на ужине вместе с кальде, мой генерал. Генералиссимус Узик утверждает, что он лично сообщит ему.

— Отлично. На этом все, капитан. Спасибо, что ввели меня в курс дела. — Она