— Один раз уже разобрался!

Виталий ожидал, что уж теперь-то Аграновский поднимется с дивана и ударит его. Но нет, его собеседник оставался невозмутим, расслаблен даже. Это напрягало больше всего.

— Ты слушай, слушай, развивай навык, — посоветовал он. — Если честно, к этому моменту мне хотелось тебя просто придушить. Вас обоих.

— Не надо! — взвыл Андрей. — Я не при чем! Меня заставили!

— Заткнись, — шикнул на него Виталий.

— Может, это глас совести? — предположил Аграновский. — Вам обоим есть за что каяться. За участь Дмитрия Сирягина, например.

Андрей перепугался еще больше:

— Это не я! Это все Любка, это была ее идея!

Виталий понятия не имел, что там была за история, но этим скулежом Андрей его только раздражал.

— Достаточно, — велел Аграновский, и Андрей тут же затих. — Я сказал, что мне хочется убить вас. Я не сказал, что сделаю это. Я предпочитаю верить в людей и считаю, что даже вы двое еще на что-то способны. Поэтому я расскажу вам, что вы будете делать дальше.

— Давай, повесели меня! — хмыкнул Виталий.

— Угомонись и слушай внимательно. Если я буду сомневаться, понял ты меня или нет, я сломаю тебе ногу, чтобы у тебя было напоминание, стимул делать, что я скажу. Так вот, ваше будущее… Первое условие понятно: чтобы я вас обоих близко не видел рядом с Анной или Лидией.

— Нас там не будет! — поспешно пообещал Андрей. — И тут тоже! Честно-честно! Я даже сегодня приходить не хотел!

Аграновский и Виталий проигнорировали его. Оба знали, что он не важен.

— Второе, и это главная причина, по которой вы останетесь в живых и на свободе: вы должны оплатить лечение той девушки, которую вы облили кислотой. Все, от восстановительных операций до реабилитации, пока она не сможет вернуться к нормальной жизни. Иначе реабилитация понадобится уже вам… или не понадобится.

— Будет сделано! — Андрей закивал с таким усердием, что ударился лбом об пол.

— С чего я буду это делать? — поинтересовался Виталий. — С чего я буду делать хоть что-то, когда выйду отсюда? А здесь, в квартире своей бывшей, ты меня не убьешь, не заливай!

Вот теперь Аграновский поднялся с дивана. Он подошел к Виталию, остановился перед ним и рывком поставил на ноги. Он был выше ростом, и Виталию пришлось поднять голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

Эти глаза были холоднее льда.

— Если ты думаешь, что я не убью тебя, то зря, — все так же ровно произнес Аграновский. — Потому что я убью.

И в этот миг Виталий предельно четко понял: убьет.

Есть люди, которые в принципе не способны на убийство. Они как та собака, которая лает громче всех на улице, а топнешь на нее ногой — и она убежит в будку, чтобы продолжить лаять уже оттуда.

Но Аграновский был из другой породы. Глядя ему в глаза, Виталий вдруг почувствовал себя так, будто они оказались одни, и нет рядом никаких свидетелей. Вокруг них на многие километры простирается безжизненная пустыня серых льдов. Это мир грубой силы, примитивного порядка над любыми законами, и в этом мире действительно лишают жизни. Удар — и нет тебя, а есть лишь льды и алое пятно на них…

Всего этого, естественно, не было на самом деле, и оно даже не померещилось Виталию.

Нет, было лишь чувство, что все происходит именно так — и холод серых льдов уже близко.

Легко было насмехаться над Аграновским издалека, утверждая, что смазливый детективчик только и способен, что в офисе сидеть. Но теперь Виталий стоял прямо перед ним и понимал, что это существо, способное убить. Даже если ему развяжут руки, ничего не изменится. Они оба знали, кто из них умрет.

Все вышло за пределы борьбы за наследство. Виталий знал, что Сирягин после этого разговора отступит, да и его сестрица, скорее всего, тоже. А он… Какой смысл ему оставаться, если они вышли из игры? На наследство ведь могут претендовать только они, родственники!

Если останется он один, это будет уже не ради денег. Это будет ради мести за тот страх, который сковывал его сейчас — страх перед смертью, которая впервые заглянула ему в глаза.

* * *

— Они смылись, — сообщила Анна. — Журналисты перед подъездом еще тусуются, хотя местные бабушки их неплохо гоняют, а Сирягиных и след простыл. Как ты их запугал?

— Почему именно я и почему именно запугал? — поинтересовался Леон. — Может, с ними просто поговорили, и не я, а кто-то другой.

— Потому что повлиять на них могли или я, или ты, но я этого не делала. Именно запугать — потому что такие люди, увы, не понимают ничего, кроме страха. А ты умеешь быть страшным, когда захочешь.

Когда-то давно эта фраза смутила бы его. Любимой темой Димы были рассуждения о том, какую опасность таит сходство с отцом, как они постоянно рискуют. Наслушавшись его, Леон боялся сам себя — и того, чем он может стать.

Но это было раньше. Теперь ему проще было понимать собственные желания — в том числе и благодаря Анне.

Он действительно мог убить Виталия Малинова — и готов был пойти на это, если придется.

Ему было достаточно вспомнить о том, что этот тип уже сделал с Димой и хотел сделать с Анной. Он не скрывал это желание, потому что только оно могло подействовать на человека, не признающего законы.

Пока все складывалось неплохо. Сирягины, которым было плевать на честность и этику, испугались того, что у справедливости бывают и другие проявления. Собственные шкуры были им куда дороже чужих денег! А вот Малинов затаился, он мог оказаться достаточно безмозглым и достаточно упрямым, чтобы напасть.

Но это будут его проблемы.

Пока же на него не было времени, все снова завертелось. Леон разделял опасения Анны насчет того, что с освобождением Майкова снова начнутся проблемы. Но он не ожидал, что это произойдет так скоро!

В доме семьи Владимировых прогремел взрыв. О нем и о вспыхнувшем пожаре сообщили перепуганные соседи. Когда прибыли спасатели, огонь уже охватил первый этаж, но его удалось потушить. В эпицентре взрыва позже обнаружили два сильно обгоревших тела — по предварительной оценке, Алису Владимирову и Евгения Майкова.

Леон подозревал, что предварительная оценка была верной.

Дима все еще оставался в больнице, поэтому с осмотром места происшествия могли возникнуть сложности. К счастью, туда уже выехал Макеев, а он был на их стороне. Его впечатлило то, что пока все их догадки оказывались верными. Поэтому у них появилась возможность осмотреть место взрыва до того, как оттуда увезут тела.

— Быстро подражатель подсуетился, — заметил Леон. — Я, если честно, не ожидал от него такой прыти!

— Я тоже, но это о многом говорит.

— Например?

— Он уже был готов к следующему убийству, — пояснила Анна. — Он не был уверен, что мы обнаружим тело Оксаны, и собирался продолжить свое представление. Арест Майкова остановил его, но из-за того, что его мишень отпустили, это стало не точкой, а запятой. Когда Майков оказался на свободе, подражателю не пришлось долго готовиться. А еще это говорит о том, что он живет один.