сильно, зато хоть продукты будут свежими. Еще один важный критерий выбора — сортир. Если ты зашел в незнакомый ресторан и увидел людей в зале — не спеши садиться, иди мыть руки. Помыл с удовольствием, в чистоте и порядке? Только теперь можно искать место и требовать меню.

Но это в мое время. Сейчас же ресторан «Интурист» считается очень дорогим заведением — меньше рубля за блюдо здесь не берут. За осетрину или севрюгу придется выложить все полтора. Порция черной зернистой икры, дополненная кубиком масла и веточкой зелени — рубль восемьдесят. А цыпленок табака, поданный с жареной картошкой и горкой зеленого горошка — аж два пятьдесят! Впрочем, оно того стоит. И не за зеленый горошек, который страшный дефицит. Просто таким цыпленком можно двоих накормить.

Когда-то я водил сюда девушек — распуская хвост, пускал пыль в глаза. Они пищали. Здесь ужинают солидные спекулянты, важные бандиты и командировочные боссы разной толщины. Богема тусуется постоянно. И конечно, простые горожане тоже прорываются. Кто-то с целью учинить банкет, у кого-то свидание. А студенты со стипендии ломятся просто потанцевать. При желании можно уложиться в пять рублей на пару, если не шиковать. Но лучше десять, тогда получится и выпить, и вкусно закусить. А когда хочется не просто ужинать с дамой, а гулять широко — готовьте все двадцать рубликов.

Однако сейчас время было детское, то ли поздний обед, то ли ранний ужин. Оркестр не играл, даже магнитофон забыли включить. Звенела посуда, люди ели, болтали и смеялись, а персонал куда-то попрятался. Видимо, в целях подготовки к очередному бурному вечеру. Так что разливать водку пришлось товарищу Иванову, после чего она благополучно закончилась. Баронесса произнесла очередной короткий тост, маркиз согласно чокнулся.

Однако разговор по существу не возобновился — в монотонный гул ресторанного зала вмешались посторонние звуки. Так бывает в здании вокзала, когда невнятный голос из-под потолка сообщает вдруг о прибытии поезда. Я обернулся. Весело гогоча, за соседний столик усаживалась авантажная группа кавказцев, законодателей моды на трехдневную небритость и яркие гавайские рубашки.

Жители нашего города, как и в случае с югославами, особо не вникали в истоки кавказских гостей. Поэтому звали их всех просто и коротко: даги. Хотя если разобраться, то слово «даги» — не простая фигура речи и не простое сокращение. Дагами называют народ, который когда-то давно жил в Персидской империи.

Так же как и даги, всегда существовали продавцы цветов и ранних помидоров. Даже в моем продвинутом мире, где костлявая рука супермаркета крепко взяла торговлю за горло, кавказцы умудряются выживать со своими вечными товарами. За примером далеко ходить не надо, аксайский овощной рынок не даст соврать. Правда, злые языки постоянно намекают на тайный импорт контрабанды, вроде наркотиков и оружия. Но это лишь слухи, никем не доказанные.

Что касается этих ковбоев то, судя по счастливым улыбкам, сегодня они досрочно закончили трудовые будни. А что, расторговали свои фишки и пришли отдыхать. Помнится, с давних пор по глубинам ЦК КПСС бродит теория, будто национальные окраины страдают от безработицы. Поэтому местную промышленность в республиках следует развивать, то есть строить там заводы, фабрики и дороги. Тогда, мол, местные жители будут обеспечены зарплатой, и не будут рваться в Центр. Ага. Вот эту четверку гнедых заставишь пахать на заводе!

Образом жизни истинного горца всегда считался грабеж. Не надо быть знатоком экономической теории Адама Смита, чтобы понять: ходить в набеги гораздо выгодней, чем заниматься созидательным трудом. У каждого мужчины в горах имелось родовое гнездо, куда он тащил награбленное. Домашним хозяйством занимались жены и дети, и горец отдыхал в тени между набегами. По-другому жить он не умел, да и не хотел. Ведь в горах хорошо растут только овцы, но одними овцами сыт не будешь. Чтобы выжить, надо грабить!

Пролетарская революция наложила запрет на это занятие. А тем, кто не понял, дала по рукам. И тогда горцы переключились на другое, более легальное дело — торговлю. Возить овощи и фрукты в метрополию оказалось делом прибыльным. Тут купил — там продал. Бизнес тяжелый, похуже, конечно, чем грабеж. Но лучше, чем смена у станка. Вот интересно, а будет ли торговля при коммунизме?

— При коммунизме не будет денег, — авторитетно заявил Антон. — Какая, нафиг, торговля? Приходи и бери что надо.

— А как ты думаешь, — без паузы поинтересовался я. — Будет ли проституция при коммунизме?

— Вот это тема, — слегка опешил он. — Глубоко копаешь!

— Нет, ты скажи: разве проституция — это не общественно-полезный труд?

— Хм… Вроде бы да, раз на благо других людей.

— Вот смотри, граф Толстой, когда покраснел и стал советским писателем, не перестал любить жирную курочку под игристое цимлянское вино. При этом не злоупотреблял, как запойный Фадеев, а культурно заливался в обществе доступных муз. Говорят, что именно женское влияние помогало писателю в создании повести «Золотой ключик, или Приключения Буратино».

— Да ладно!

— Вот те крест. Теория марксизма говорит, что при коммунизме люди будут заниматься той деятельностью, к которой более всего предрасположены. То есть трудом, от которого обществу достанется более всего пользы.

— Ты думаешь, работа проститутки полезная?

— Вопрос не новый и дискуссионный. Фридрих Энгельс считал, что устранение частной собственности приведет к ситуации, когда отношения полов станут частным делом. Мол, проституция основана на частной собственности, и исчезнет вместе с ней.

— Я помню, — согласился Антон. — Причина всех бед — это право на предмет собственности. Достаточно выгнать буржуев, и жизнь чудесным образом наладится.

— И мы подымем их на вилы, — припомнил я угрозу Блока. — Мы в петлях раскачаем их тела.

— Где-то так, — согласился Антон. — Маркс еще толковал что-то про общность жен, только это слишком сложно для меня.

— Это не то что бы сложно — это неверно. Вот сейчас у нас социализм, полвека уже. Частная собственность устранена, а проституция есть!

Антон пристыжено замолк, а я добил его лозунгом двадцатых годов:

— «Каждая комсомолка обязана идти навстречу половому вопросу, иначе она мещанка»! — а после добавил еще одну спорную мысль: — Революция разрушила оковы. И свободная любовь — это тоже завоевание революции. Как считаешь?

— Погоди, — нащупал он тонкую ниточку. — Я уже говорил, что при коммунизме не станет денег. Значит, исчезнет и продажная любовь!

— Это вряд ли. Если ты думаешь, что девушки, желающие стать проститутками, так и останутся преисполненными целомудрия