class="p">Однако Цуй - сложная личность. Он родился в 1963 году, но его не удовлетворила ни высокая должность в государственной телерадиокомпании Китая, ни руководство исследовательским центром. Вместо этого он стал писать в социальных сетях о проблемах китайского общества, часто попадая в горячую воду. Он поставил под сомнение стремительное распространение в стране генетически модифицированной кукурузы, спросив, почему не были проведены исследования ее долгосрочного воздействия на человека и экологию. Изначально он пытался снять телесериал на эту тему и ездил в западные страны, чтобы узнать, как там обсуждают генетически модифицированные организмы (ГМО). Однако шоу было отменено еще до начала производства, и тогда Цуй обратился к социальным сетям. Там он вступил в длительную дискуссию с Фан Чжоуцзы, американским развенчателем суеверных мыслей, который был ярым сторонником ГМО-культур. Дискуссия на сайте была непопулярна у правительства, в результате чего Цуй был временно запрещен в социальных сетях.

Он также написал о том, что китайские актеры не платят налоги, из-за чего одной из крупнейших китайских кинозвезд, Фан Бинбину, запретили появляться на экране. Это больше соответствовало приоритетам правительства, но также выявляло двойные стандарты для богатых и бедных китайцев. Каждые пару лет он выступал с новым крестовым походом, иногда терпимым со стороны правительства, а иногда заслуживающим предупреждения.

Аналогичным образом центр Цуй стал чем-то большим, чем предполагало правительство. Его семинары были направлены на то, чтобы помочь обычным людям записывать устные истории населения. Предполагалось, что это будут позитивные истории - о том, что сейчас все гораздо лучше, чем в прошлом, или о том, как партия вела страну от силы к силе. Но государство не могло контролировать, что люди будут делать с этими новостными навыками - что они найдут, когда начнут брать собственные интервью о последних семи десятилетиях коммунистического правления?

В 2016 году я принял участие в одном из таких семинаров, проведя неделю с восемьюдесятью одним человеком почти из каждой провинции или региона Китая. Это число было вдвое больше запланированного и отражало растущую популярность темы.

Сам Цуй не читал лекций. Вместо этого главным событием нашего трехдневного семинара стало послеобеденное общение с Ву Венгуаном, одним из самых известных китайских режиссеров-документалистов. В то время как такие люди, как Тан Хэчэн или Ху Цзе, работали почти полностью вне системы, Ву умудрялся оставаться в ней. Для этого он позиционировал себя как художник, а не как политический документалист, что давало ему больше свободы для исследования неспокойной истории Китая.

Ву родился в 1956 году в южнокитайской провинции Юньнань, в конце 1970-х годов изучал литературу в Юньнаньском университете, а затем стал работать на местном телеканале. В то время документальные фильмы назывались zhuanti pian, или "фильмы специальной тематики", и представляли собой тщательно написанные и контролируемые материалы. В 1988 году он бросил работу и переехал в Пекин, где начал следить за развивающейся в стране сценой андеграундного искусства.

Это было время бойни на Тяньаньмэнь, но Ву не стал напрямую затрагивать политические события того времени. Вместо этого он уловил более глубокую социальную тенденцию: способность людей в Китае эпохи реформ бросать учебу. Раньше люди получали работу, которую им назначало государство, но реформы позволили создать свободное предпринимательство. Это позволило людям, как и самому Ву, преследовать свои собственные интересы.

В результате в 1990 году был снят фильм "Бездельники в Пекине: Последние мечтатели" (Liulang Beijing), положивший начало тому, что с тех пор стало фирменным стилем независимого кино в Китае. В отличие от тщательно организованных государственных "специальных тематических фильмов", в работах Ву использовались ручные камеры и интервью без сценария. 7 В результате фильмы часто получались меандрирующими, длинными и почти нарочито отрывистыми - как бы говоря, что это не государственный продукт.

Он назвал этот стиль jishi pian, что можно перевести просто как "документальный", но буквально это означает "фильмы, записывающие реальность". Этот термин немного отличается от стандартного термина для документального кино, jilu pian, который больше похож на "делать запись", возможно, подразумевая, что реальность была более беспорядочной, чем дидактическая запись прошлого.

Сняв дюжину документальных фильмов на такие разные темы, как "Красная гвардия", сельскохозяйственные рабочие и свободные 1990-е, Ву почувствовал, что даже его независимые фильмы наталкиваются на стену. В своем фильме 2005 года "К черту кино" он беседует с режиссером, который говорит, что даже если вы можете что-то снять, перерабатывающие компании слишком обеспокоены государственной цензурой, чтобы делать отпечатки.

Его и других документалистов спасло распространение дешевых цифровых технологий. Это позволило обойтись без дорогостоящего оборудования и сторонних специалистов, таких как печатники пленки. Вы снимали, и все - вы могли сразу же воспроизвести это на своей камере или на компьютере.

В том же году он запустил проект "Деревенская документалистика". Он набрал десять рабочих-мигрантов в Пекине, обучил их пользоваться цифровыми видеокамерами и отправил в свои деревни, чтобы они рассказали истории своих родных мест.

Пять лет спустя, в 2010 году, он начал свою самую влиятельную работу - проект "Народная память", в рамках которого десятки молодых людей вернулись в свои родные деревни, чтобы исследовать Великий голод и установить мемориалы погибшим. За десять лет проекта его студенты посетили 246 деревень, взяли интервью у более чем 1300 человек и сняли десятки фильмов. Эти фильмы хранятся в Университете Дьюка, на сайте, где перечислены 657 фильмов, от полнометражных до коротких интервью.

Проект Ву был сосредоточен в пекинской деревне художников Цаочанди, где участники часто ели, спали и даже танцевали вместе под руководством его тогдашнего партнера, хореографа Вэнь Хуэя. Это превращало проект в искусство и позволяло оградить Ву от обвинений в том, что он раскрывает скрытое прошлое Китая.

Вживую Ву выглядел как монах-автор: у 60-летнего бритоголового человека была всклокоченная борода, очки с черепаховой оправой, брюки-карго, традиционные черные хлопковые туфли и черная футболка с надписью:

100% жизни

Искусство нулевого процента

Он был физически компактным и уверенным в себе, его энергия нарастала по мере того, как продолжалась вторая половина дня. Он говорил низким, требовательным голосом, заставляя нас наклоняться вперед на наших тесных пластиковых стульях, чтобы услышать его. Он вовлекал студентов в обсуждение их проектов, подбадривая их и постоянно задавая один главный вопрос: каковы их намерения?

Пухлый парень из Сианя с серебряными висками и очками в стиле глэм-рок хотел запечатлеть смерть своей деревни.

Один нервный мужчина из Шаньдуна сказал, что хочет описать психические заболевания в сельской местности.

Одна женщина показала ролик, в котором ее мать рассказывает о насилии во время Культурной революции.

Ву давал советы каждому, добавляя припев,