общественную сферу критикой и репортажами о кризисе. Некоторые обратились к подпольным историкам полувековой давности, чтобы понять суть кризиса. Одним из них был Юй Луоке, о котором мы читали в начале книги. Это был молодой человек, которому не разрешили поступить в университет из-за его родословной - его родители служили гоминьдановскому правительству в незначительном качестве, что превратило всю семью в неприкасаемых в Китае Мао. Когда началась Культурная революция, он написал классическое эссе под названием "Кровные линии", десятки тысяч экземпляров которого продавались на улицах в виде памфлета. В 1970 году он был казнен.

Запрет на въезд в Ухань совпал с 50-й годовщиной его смерти от расстрела. Ай и другие писали о нем в WeChat. Эссе его брата, написанное в 2016 году к 50-й годовщине его задержания, стало вирусным. Эта история о произволе государственной власти вызвала резонанс, который стал началом трехлетней череды блокировок.

Другие дублировали давно известные методы подпольных историков, публикуя материалы за пределами китайского брандмауэра на таких сайтах, как YouTube и Twitter. Как и многие другие, они нашли способы получить необходимые для этого VPN, показав, что такая возможность существовала всегда. Эта связь между инакомыслием внутри и за пределами Китая станет отличительной чертой будущих протестов.

Самым смелым и недолговечным был видеограф по имени Чэнь Цюши. Чэнь уже рассказывал о протестах в Гонконге в 2019 году, самостоятельно путешествуя туда и снимая видео о протестующих. Он оспорил описания государственными СМИ протестов как насильственных с мирной реальностью, свидетелем которой он стал, и опубликовал свои репортажи на своем аккаунте в Weibo.

23 января Чэнь прибыл в Ухань и приступил к съемкам. К тому времени его аккаунты в Weibo и WeChat были заблокированы, поэтому он выкладывал материалы на YouTube и в Twitter. 30 января он отправился в уханьскую больницу, которая была переполнена больными. В одной из самых известных трансляций, сделанных во время блокировки, Чэнь сказал: "Я боюсь. Передо мной - болезнь. Позади меня - юридическая и административная власть Китая. Но пока я жив, я буду говорить о том, что видел и что слышал. Я не боюсь умереть. Почему я должен бояться вас, коммунистическая партия?"

Несмотря на то, что большинство китайцев не могли видеть эти сообщения, они были настолько порочащими, что он проработал всего две недели, прежде чем был задержан. Его задержание также показало, что YouTube и Twitter легко доступны большему числу китайских интеллектуалов, чем принято считать. Это означает, что изображения могут быть перепощены в китайских социальных сетях. Конечно, они могут быть заблокированы, но их также можно отформатировать таким образом, чтобы их было сложнее подвергнуть цензуре.

Еще более влиятельным, чем Чэнь, был 36-летний бывший адвокат и гражданский журналист по имени Чжан Чжань, который публиковался в течение двух месяцев, прежде чем был задержан. Чжан была дипломированным юристом, которого лишили лицензии за ведение дел о правах человека. Как и Чэнь, она была задержана в 2019 году за протесты в поддержку гонконгского продемократического движения.

1 февраля она отправилась из родного Шанхая в Ухань. Первой ее остановкой была встреча с Ай Сяомином. Ай был наслышан о Чжан благодаря ее работе в качестве адвоката по правам человека. Как и в старые добрые времена, Ай приняла Чжан и разрешила ей пожить в своей маленькой квартире за пределами семейного комплекса. Она ознакомила ее с планировкой города, а затем Чжан переехала в гостиницу. Она одолжила велосипед и стала ездить по Ухани, прихватив с собой трясущуюся камеру для съемки ключевых сцен вспышки.

На ее видео запечатлены пустые магазины, отрыжки крематориев, переполненные больницы и Уханьский институт вирусологии - место, которое, по предположениям некоторых людей, могло быть местом происхождения вируса. Она сняла общественный медицинский центр, сообщив, что с мужчины взяли деньги за тест на Covid, хотя правительство утверждало, что он бесплатный. Она обвинила правительство в сокрытии истинного числа смертей и цензуре новостей. Она также показала, как многим людям, потерявшим близких, не разрешалось оплакивать их - любые публичные собрания были запрещены.

"Сейчас 12:40 ночи. Звук крематория похоронного бюро", - говорит она в одном из своих фирменных нервных видео. "Они работают день и ночь".

Ни один из этих репортажей не был шедевром журналистского расследования. Все журналисты ясно дали понять, что они могут лишь описать то, что видели. Интересно, что большинство из них старались представить точку зрения правительства, как будто надеялись, что эти репортажи могут быть допущены в китайские социальные сети. Чэнь, например, ответил на распространенную критику о том, что правительство должно было открыть пустующие гостиницы города для размещения пациентов, объяснив, что их системы циркуляции воздуха могли бы распространить болезнь. Вместо этого сила этих хроникеров заключалась в том, что они показывали реальное положение дел на местах, которое резко контрастировало с правительственной трактовкой событий.

Это была журналистика с передовой. В то время как официальные СМИ подавали интервью с чиновниками и изображения благоустроенных больниц, эти журналисты показывали реальное положение дел. Эти репортажи вскоре будут подвергнуты цензуре, но они напомнили о днях недавнего прошлого, когда такие люди, как Цзян Сюэ, работали в государственных СМИ. Они показали, что во время этого национального кризиса были слышны и другие голоса, кроме правительственного рупора.

Возможно, еще более шокирующим было то, что социальные сети внутри брандмауэра были переполнены жалобами и сообщениями. Одним из самых популярных способов распространения идей была публикация дневников. По своей природе они являются личными, а значит, могут быть представлены как просто мысли и чувства. И все же их размещали в Интернете, делая публичными. Американский ученый Ян Гуобинь собрал более двухсот онлайн-дневников, в которых описывается панический страх, охвативший Ухань в начале 2020 года. "Осознавая беспрецедентный характер блокировки Уханя, авторы дневников считали себя свидетелями истории и были полны решимости оставить личные записи в дневниках", - отметил Ян в своем исследовании.

Ай была одним из самых ярких и популярных онлайн-дневников, но самой известной была уханьская писательница Ван Фан, более известная под псевдонимом Фан Фан. Она была романисткой, наиболее известной своими суровыми произведениями о докерах, хулиганах и заводских рабочих Уханя. Этот вид социалистического реализма был сопряжен с критикой, но был приемлем для правительства. Фан Фан был членом государственной ассоциации писателей и вел безбедное существование.

Однако в последнее время 64-летняя писательница стала занимать более противоречивые позиции. В 2016 году она опубликовала роман "Мягкое погребение", в котором описывала кампанию земельной реформы 1940-50-х годов, используя пожизненную амнезию главного героя в качестве аллегории того, как китайцы забыли