— По крайней мере, поешь фрукты или еще что-нибудь. — сказала она.

— Ладно, черт возьми. — сказал я. Потом я вернулся в буфетную и взял банан.

—Так-то лучше. — сказала она, когда я нарезал кукурузные хлопья. —Не намного лучше, но лучше. — Когда я откусил кусочек, она сменила тему. —Какие у тебя занятия сегодня утром? —

— Исчисление от восьми до восьмисот пятидесяти. — сказал я, сглотнув. — Введение в архитектуру с девяти до девяти пятидесяти, затем американская литература с десяти до десяти пятидесяти. После этого я ухожу до часу. А что насчет тебя? —

—Ну. — сказала она, — у меня занятия в одно и то же время, но у меня занятия по химии. литература английской Библии, а затем Социальная психология. Сначала у меня философия феминизма, потом французский. После трех я заканчиваю на сегодня. —

—О. Химия? —

—Органическая химия. — сказала она. —Мне это не нужно для диплома по психологии, но мне это понадобится для медицинской школы. —

— А «литература английской Библии»? — Спросил я. —Что это значит? —

— Я подумала, что это будет интересно. — объяснила она. — И это относится к моему английскому Минору. Ты когда-нибудь читал Библию? — спросила она.

Я покачала головой и откусила еще кусочек хлопьев.

— На самом деле это довольно интересно. —

— Наверное. — ответил я. Моя семья не ходила в церковь, когда я рос. Я не был атеистом или кем-то в этом роде, но я не нашел много пользы для Бога в своей жизни. Или он не нашел мне применения, если смотреть на это с другой стороны.

— Читать все это – не для всех. — сказала она, — но я думаю, тебе понравится. —

—Да? Как что? —

— Как Песнь Соломона. — сказала она.

— Почему? —

— Потому что это довольно эротично. —

—В Библии? — Спросил я, стараясь не подавиться кукурузными хлопьями.

—Да. Затем она наклонилась ближе. —Бог создал нас со всеми этими нервными окончаниями, и со способностью чувствовать удовольствие. — сказала она. —А ты не думаешь, что у него была цель? —

— Понятия не имею. Наверное, я никогда об этом не думал. —

—И он дал нам способность рассуждать и фантазировать. Не могу себе представить, чтобы он хотел, чтобы мы все были монахинями. Или монахами. — добавила она.

—Звучит неплохо. — ответил я. — Как я уже сказал, я никогда об этом не думал. — Я замолчал, когда она откусила кусочек тоста. —Так вот какое у тебя расписание на сегодня? —

—До обеда я полностью занята. —

— Раз уж мы оба не встретимся с одиннадцати до часу, не хочешь пообедать вместе? —

—Конечно. —

—Где твой десятичасовой урок? — Спросил я.

— В аудитории HSS-122. — сказала она, взглянув на расписание.

Если я не ошибаюсь, то HSS – здание гуманитарных и общественных наук.

— Гуманитарные науки? — Я задумался, глядя на свое расписание. — Я занимаюсь американской литературой, в аудитории HSS-210. Я просто этажом выше. —

—Почему бы нам не встретиться у фонтана Быка? — предложила она.

—Он действительно так называется? —

— На самом деле это Европа и бык. — сказала она, — но большинство называет его просто – фонтан Быка. —

На площади перед зданием HSS и башней McClung был фонтан с большой скульптурой богини, верхом на быке. В первый раз, когда я увидел его, я сделал фейспалм, так как бык, был анатомически правильным. Правильно, у него сзади можно было увидеть большие бычьи яйца.

Глава 472

— Встретимся там после моей социальной психотерапии. — продолжила Кендалл.

—Прохладный. Потом посмотрел на часы. — Нам пора идти. —

Она кивнула.

— Где твой первый урок? — Спросил я. —О, точно. Химия, верно? —

—Да. В Бюлер. На обратной стороне холма. —

— Круто. — сказал я. — Мой в Калке, в Айресе.—

Айрес находился на самой вершине холма, возвышавшегося над остальной частью кампуса. Поскольку мы с Кендалл шли в одном направлении, мы могли идти в класс вместе.

—Каждый год я забываю, как ненавижу этот холм. — сказала Кендалл, когда мы поднялись по последней лестнице.

Мы оба тяжело дышали.

— По крайней мере, твои ноги выглядят хорошо. — сказал я.

Она улыбнулась и порывисто поцеловала меня.

— Спасибо. — сказал я.

Затем мы направились к Айресу. Я поцеловал ее на прощание и сказал, что встречусь с ней у фонтана после урока американской литературы.

На мгновение я просто восхитился архитектурой здания из красного кирпича. Колокольня возвышалась над двором, по меньшей мере, на шестьдесят футов. Глубоко вздохнув, я направился внутрь. Наверху я нашел свой класс и быстро сел. Затем я оглядел горстку других студентов, прибывших пораньше. Большинство из них были парнями, но там были и две девушки. Некоторое время я изучал других людей, а затем решил пролистать учебник. Пока я листал страницы, в зал вошли другие люди и заняли свои места.

Наконец вошел профессор. Это был плотный мужчина в очках, с седеющими волосами и в одежде, которая несколько лет назад вышла из моды (в комплекте с белым кожаным ремнем).

— Всем привет. — сказал он, как только вошел. Затем он положил свои вещи на стол, повернулся и начал писать на доске. — Я профессор Тау. Это, — сказал он, снова произнося свое имя, — как греческая буква Тау, а не как мой большой палец. —

Мы все посмеялись над его дурацкой шуткой.

— Добро пожаловать на математику 1550 года, на базовое исчисление. — сказал он, записывая имя и номер секции на доске. Затем