Америки, окружающие Иран и Россию, направлены в равной степени на Москву и на Тегеран. Американские ракеты и самолеты, готовые взлететь с баз, поразят одним ударом и русские цели, и иранские. Образовавшееся, как страшная огненная язва, Исламское государство, этот халифат, одинаково опасен для России и для Ирана. И мы готовы сопротивляться радикальной исламской экспансии, которая угрожает устоям наших вероисповеданий.

Сближение Ирана и России неизбежно, так же, как неизбежным оказалось сближение России и Китая. И когда это сближение состоится, когда будут заключены основополагающие пакты этого сближения, я мечтал бы увидеть отлитую в честь этого события золотую медаль. На одной ее стороне будет изображен иранский лев, на другой стороне — русский медведь, а по кромке медали на иранском и на русском будет высечена надпись: «Не в силе Бог, а в правде».

Я очарован Ираном, быть может, тем же очарованием, каким был очарован Сергей Есенин. Меня влечет возвышенность этой цивилизации, возвышенность представления иранцев о смысле жизни, о смерти и о бессмертии. Мои первые поездки были ошеломляющими для меня, я завел в Иране множество друзей среди философов, политиков, военных. Я полюбил этих людей, а им оказались интересными мои суждения о сегодняшнем мире и о моей ненаглядной России.

И опять я в Иране, куда был приглашен Махмудом Ахмадинежадом. Ахмадинежаду хотелось поговорить с человеком, который бы не докучал ему вопросами актуальной политики, изнурительной информацией о банках, о счетах, о количестве киловатт, вырабатываемых электростанциями, о подлетном времени ракет. Ему хотелось высказаться на философские и богословские темы. И он обрёл во мне достойного слушателя, потому что я готов был внимать ему, сверять с ним мои представления о моей родине. Ибо мистика иранской истории и русское мессианство — это два потока, которые сливаются в один, наполняющий мироздание красотой и бессмертием.

Сербия и Россия: один Бог, один враг[87]

Я только что вернулся из Сербии. Именно в эти мартовские дни, шестнадцать лет назад, начались чудовищные бомбардировки силами НАТО сербских городов и селений. Американские самолеты подходили к границам Сербии и, не входя в зону действия ПВО, выпускали гроздья крылатых ракет. Эти ракеты взрывали дома, мосты, электростанции, трансформаторные будки, уничтожали центры управления страной. В то время родилась насмешливая формула НАТО: «Мы забомбим сербов в каменный век».

Тогда волей судьбы я оказался в Белграде вместе с казаками, которые хотели влиться добровольцами в сербскую армию. Ударам подвергались белградские мосты. Все ждали, что ракетой взорвут мост через Саву, и сербы тысячами вышли на этот мост, образовав живой щит. И мы, русские люди, вместе с ними стояли на этом мосту, пели, обнимались, слушали восхитительную печальную сербскую песню «Тамо, далеко, далеко». Кругом по берегам пасхальной белизной яблонь и вишен цвели сады. И в эту белизну вонзались крылатые ракеты. Весь город содрогался от взрывов.

Сегодня сербы — народ-подранок. Их пропустили через чудовищные бомбардировки, через «оранжевую» революцию, которая привела к власти прозападные, пронатовские группировки. У сербов отняли самый драгоценный, самый мистический их край — Косово, которое уставлено храмами, созвучными по своей силе и красоте Спасу на Нередице в Новгороде, или Василию Блаженному в Москве, или храму Покрова на Нерли во Владимире. Сейчас через новую «оранжевую» революцию хотят отторгнуть Воеводину. Влиятельные группы тянут Сербию в НАТО.

Но народ не сломлен. Народ бурлит, клокочет. Великие непокоренные сербы, глубинный славянский народ сопротивляется насилию. Множатся круги, которые выступают против вхождения Сербии в НАТО, против Евросоюза. Сербы противятся санкциям, которые Евросоюз обрушил на Россию. И Россия взамен благодарно открывает сербам ворота на свой продовольственный рынок. В наших магазинах всё чаще можно встретить благоухающие сербские яблоки и груши.

Сербы с нетерпением ждут, когда начнется строительство газопровода «Россия — Турция», и уже мысленно проводят по своей территории линии, по которым пройдут эти живительные газопроводы. Российские энергетические компании свили в Сербии надежные гнезда и успешно создают там свой бизнес. Сербия смотрит на Россию со слезами, с молитвой, с обожанием, надеясь на русскую помощь, связывая с Россией свое будущее, сербское возрождение.

Я вместе с моими друзьями по Изборскому клубу был приглашен в Сербию молодыми политиками. Это поразительная новая генерация интеллектуалов, создающих пока еще небольшие партии и политические движения. Этим политикам по 30–35 лет, они свободны от чувства поражения. Они обожают Россию. Они несут в себе ощущение новой Европы. Их концепция новой Европы подхватывает знаменитый постулат Шарля де Голля, который мыслил себе Европу от Лиссабона до Урала. Де Голля, который очень любил Россию — Советский Союз. Молодые политики подхватывают эту тему. Они разделяют видение президентом Путиным новой Европы от Лиссабона до Владивостока. Они мыслят Сербию как коридор между Востоком и Западом. Сербы со своим православием, со своим таинственным влечением к России являются восточной страной, но территориально, геополитически и в силу ряда традиций они внедрены в западную цивилизацию, западную культуру. Сербия действительно может стать мостом в новых отношениях между Россией и Западной Европой.

Русское сердце, когда оно оказывается в Сербии, исполнено обожания, печали и благодарности. Когда мы шли по русскому кладбищу в центре Белграда, читали на крестах ухоженных могил, на надгробьях имена русских профессоров, писателей, генералов, политических деятелей, священников, мы испытывали к сербам благодарность за то, что они в то тяжелое и грозное время дали пристанище русской Белой армии, разгромленной и проигравшей в гражданской войне в России. Россия пришла в Сербию в виде этой армии и стала открывать здесь свои школы, строить русские церковные приходы.

Мы побывали в небольшом городке под Белградом, где в 1921 году состоялся знаменитый Карловацкий церковный собор. Собор, на котором несколько епископов и представителей русского духовенства, находящихся в эмиграции, учредили и образовали Русскую зарубежную церковь — эту ветвь русского православия, которая отломилась от той, что подвергалась гонениям и утеснениям в России. Русская зарубежная церковь вышла тогда в свой исторический путь. Пройдя через тернии, лишения, через стоицизм, она вновь слилась с основной русской церковной рекой.

Находящийся в нашей группе член Изборского клуба владыка Августин, архиепископ Городецкий и Ветлужский, оказавшись в этом священном для православной души храме, отслужил поминальный молебен, литию, в память мучеников и героев, погибших на Донбассе, в Новороссии. Ему помогали своими тонкими голосами сербские хористы. И свечи, которые мы поставили в подсвечники, трепетали от наших общих дыханий.

Вершиной нашего пребывания в Сербии было общее богослужение в соборе Святого Саввы. Это самый большой собор в Белграде. Недостроенный, он чем-то похож на раненую,