Потом задвинул до конца дверцу и, пристегнувшись к откидному сиденью, надел шлемофон.

Пилот приступил к предполетным процедурам, несущие винты машины завертелись, вертолет задрожал и стал подпрыгивать, словно ему уже не терпелось взмыть в небо, и я услышал в наушниках голос:

– Извини, брат, за этот спектакль. Нужно было сделать так, чтобы эти парни крепко запомнили, как я наотрез отказался пересекать границу. На всякий пожарный, мало ли что.

– А что может случиться?

– Вдруг тебя схватят. А действовать будем так. А сделаю вид, что приземляюсь на нашей стороне прямо перед ограждением, как мы договорились. Но ведь это пустыня. А там ветер дует, когда захочет. И в самую последнюю минуту порыв – и меня сдуло в сторону. В южную, естественно. Всего на каких-то несколько ярдов. А восходящие потоки теплого воздуха в тех местах прерывистые, случайные, поэтому мы там немного опустимся. На высоту где-то фута три от земли. Потом я снова поднимусь и вернусь обратно. Но на пару секунд перед этим зависну. Колеса машины мексиканской земли не коснутся. Нет вреда, значит не беда. Но если ты, не предупредив меня заранее и не получив от меня разрешения, воспользуешься ситуацией и ни с того ни с сего выпрыгнешь, я ничего не смогу поделать.

– И что, это сработает?

– Конечно. Мы всегда так делаем.

Чтобы добраться от штаб-квартиры Дендонкера в бывшей школе до гостиницы в Биг-Спринге, включая проход через туннель, мне понадобилось чуть больше двенадцати часов. А возвращение в гостиницу, включая двухмильный пеший переход от точки запретной выброски, заняло чуть-чуть меньше пяти часов. Полет прошел без происшествий. Летчик знал, что делает. Гнал машину быстро, плавно и по прямой. И под ровное, монотонное дребезжание встроенного оборудования, рокот несущих винтов и моторов я задремал.

Очнулся, когда мы круто спустились до высоты двадцать футов. А мой пилот оказался неплохим актером. Я сразу понял, что́ надо делать, отстегнул ремень безопасности, снял шлемофон и двинулся к двери. Уши сразу наполнились страшным шумом. Нисходящий поток воздуха чуть было не вытащил меня из кабины. Земли внизу я не видел. Он говорил, три фута. Перспектива прыгать в кромешную тьму энтузиазма не вызывала. Не важно, с какой высоты. Я почувствовал, что вертолет уже начинает подниматься. Времени больше не оставалось. Я шагнул в проем. Ноги коснулись земли. Я сразу присел. И оставался в таком положении, пока грохот, шум и ветер не сместились в сторону.

Прежде всего я проверил мобильник. От Уоллуорка ничего не было. Фургон, должно быть, они еще не трогали.

Пока не трогали.

Я достал из рюкзака черный балахон с капюшоном – первый в списке вещей, которые я попросил Уоллуорка привезти для меня, – и надел его. Отчасти для маскировки. Отчасти, чтобы в ночном воздухе пустыни не очень замерзнуть. И двинулся вперед. Быстро. Но осторожно. Под ногами хрустел песок, крупнозернистый песчаник и гравий. Не так-то просто шагать бесшумно. Было совсем темно. И поверхность земли неровная. Неожиданно попадались то яма, то канава, то трещина. В таких условиях подвернуть ногу, сломать щиколотку – раз плюнуть. И еще неизвестно, на кого тут наткнешься. На змею, например, которых тут полно. Как, впрочем, и скорпионов. Ядовитых пауков. Мне это вовсе не улыбалось.

Я шагал с запада на восток, и далекие огни американской половины города были у меня слева. Шел и шел не останавливаясь, пока не приблизился к внешней ограде школы настолько, чтобы не попасть в объективы камер видеонаблюдения. Здание школы было погружено во тьму. Обе его половины. И вся его территория тоже. Все оставалось в тени, кроме застекленного коридора. Он был залит ярким светом. Приблизиться к нему незамеченным – гиблое дело. А на половину Дендонкера проникнуть можно было только через него.

Я заглянул в мобильник. От Уоллуорка опять ничего.

До сих пор ничего.

Было без пяти минут два часа ночи. В обычных условиях я бы залег на пару часиков в каком-нибудь укромном местечке. И начал действовать в четыре часа утра. Говорят, именно в это время сотрудники КГБ любили устраивать по домам рейды с арестами. В это время люди наиболее беззащитны и психологически уязвимы. К такому выводу они пришли на основании научных наблюдений. С привлечением огромного количества экспериментальных данных. Но в эту ночь я не мог позволить себе такой роскоши – терпеливо ждать, когда настанет идеальный момент. Два часа – это огромный отрезок времени, за это время человек из TEDAC может настоять на своем и добраться до бомбы. Огромный отрезок, за который удача может от Фентон отвернуться.

Я достал мобильник и позвонил.

Ответил все тот же человек.

– Нет, – сонным голосом сказал он.

– Я тебя еще ни о чем не просил.

– Ты снова хочешь поговорить со своей бабой.

– Верно. Дай ей трубку.

– Нет.

– Дай… ей… трубку, – раздельно повторил я.

– Ты что, совсем чокнулся? Ночь на дворе, черт бы тебя побрал! Отправляйся спать. Утром позвонишь.

– А ты что, забыл, что тебе приказано? В любое время дня и ночи. Может, за последние двадцать четыре часа что-то изменилось. Мне что, нужно звонить Дендонкеру, у него поинтересоваться?

Тот что-то проворчал, и я услышал какой-то шорох. Наверное, так шуршит простыня, когда ее откидывают в сторону. Потом шаги. На этот раз семь, а не пять. Потом скрип открываемой двери.

Я двинулся вперед, пока не достиг ограды. Остановился под одним из столбов с камерой наверху, снял рюкзак и положил на землю.

Человечек с мобильником уже шел по коридору. Еще восемь шагов. Открыл дверь в комнату Фентон и заорал, чтобы она подошла и взяла трубу. Прошла минута, прежде чем я услышал ее голос.

– Ричер, это ты? Почему не спишь? Что-нибудь случилось?

– Ничего не случилось, – ответил я. – Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала. Это очень важно. Через секунду я суну телефон в карман, но отключаться не буду. А ты продолжай говорить, будто у нас с тобой идет обычный разговор. Я постараюсь быстро. Сделаешь?

– Конечно. Думаю, да. А зачем тебе?

– Не волнуйся. Скоро все выяснится.

Глава 47

Я положил мобилу в рюкзак и полез вверх по столбу. Для рук работа нетрудная. Я цеплялся пальцами за ячейки сетки с обеих сторон столба. Но вот что касается ног… тут совсем другое дело. Ромбообразные ячейки были невелики, и носком моей обуви не больно зацепишься, широковат он для этого. Достаточно, чтобы создать проблему. Сначала я поднял правую ногу, но носок ботинка скользнул, и подошва глухо ударилась о землю. Попробовал