– Слышь, Кузнечик, – донесся из-за двери голос Леонида, – а тебя дома на кого учили?

– На комиссара, как папку, – спокойно ответил тот, выходя на улицу вслед за Алексеем.

Анна медленно перевела взгляд на Филимона.

– А что, – вкрадчиво поинтересовалась она у обалдевших наставников, – так тоже можно было? Просто задать прямой вопрос, а не ходить вокруг да около.

Наставник Филимон вдруг почувствовал, как густо краснеет. Впервые, наверное, за последние двадцать лет.

– Осталось узнать, что такое этот комиссар, – ни к кому конкретно не обращаясь, а просто возведя очи к потолку, пропела Арина. Отставной полусотник в последний момент сдержал рвущееся на волю короткое, но ёмкое слово для характеристики этого безобразия и привычным жестом полез в бороду.

Михайловская крепость. Сентябрь 1125 года

Открыв дверь на улицу, Тимка почти нос к носу столкнулся с белобрысым мальчишкой, которого он мельком видел у гульбища. Пацан тёрся у двери и пританцовывал от возбуждения.

– Ой, – хлопнул он глазами и, обнаружив за Тимкиным плечом знакомое лицо, воодушевился. – Лёнька! Здоров! А Кузнечик кто?

– Фу ты, Глузд, – фыркнул вышедший отрок. – Ну, сколько раз тебе говорено, чтоб ты на людей не кидался! А Кузнечика ты сейчас чуть не забодал.

– Вот хорошо, – обрадовался мальчишка и, мотнув бледно-соломенными, почти белыми, длинными волосами, скомандовал: – Бежим!

– Куда? – тормознул разогнавшегося было белобрысого Тимка.

– Как куда? – удивился Глузд. – В трапезную! Там Сенька бунтует, обед не начинает, говорит, десяток не весь. И ранетые поддакивают, говорят, Лёньки с Лёхой нету – нельзя. Порядок такой. А мамка сердится, уже поварёшкой махать начала. Я за вами прибёг. Быстрее надо! – и он сорвался в резвую рысь в сторону трапезной.

– Оп-па! Роська говорил, что если тётка Плава машет поварёшкой, то это к потерям в личном составе, – прокомментировал Алексей и быстрым шагом направился к трапезной. – Поспешать надо.

– А Глузд – сын тётки Плавы? – поинтересовался Тимка, догоняя старших отроков. – А чего я его раньше не видел?

– Болеет он часто, – ответил Леонид. – То в речку залезет, то под дождь попадёт. С ним всегда что-то приключается. Сейчас вот холодное молоко приключилось.

– Он, вообще-то, парень смышлёный, – добавил Алексей, – лучше него только Захарка считает. Но тётка Плава как-то сказала, что Глузд в детстве ежа проглотил. Тот до выхода докатился, да там и застрял – вот Глузду на месте и не сидится. Тётка Плава из него того ёжика выбивает, да только получается плохо.

– Свой пацан, – вынес вердикт Кузнечик, заметив выглянувшую из дверей белую шевелюру. – Сработаемся.

– Вечно тебя ждать приходится, – пробурчал Захарий, подвинувшись на лавке, чтобы освободить Тимке место напротив Семёна. – Тётка Плава уже обещала без обеда оставить. А сейчас вон на девках с кухни отрывается.

– Да ладно тебе! – заступился за опоздавшего Родька. – Он же не сам. Ну, чё сказали-то?

– А-а… Влетело. Всем влетело, Семёну больше всех, – скривился Тимка, глянув на пытающегося держать лицо боярича.

– А ему за что, он же меньше всех делал?

– Вот потому и больше всех, что меньше всех. Мне всегда больше всех влетало, когда в слободе пацаны что-то без меня вытворят. Правда, дядька Журавль, как Филимон, не зверствует, – Тимка привычным жестом потер задницу, развернулся к Сеньке и протянул руку. – Мир? Всё равно не слезут же.

– Мир, – согласился Сенька и добавил: – Вообще-то, это я сам должен был сказать.

– То пустое, – отмахнулся Тимка. – Что делать-то будем?

– А из-за чего драка была? – всунула любопытный нос подсевшая за мальчишечий стол Любава.

Тимка с Сенькой переглянулись – версию для публики они не успели придумать.

– Да так… Слоника не поделили.

– А что такое слоник?

– Зверь такой есть. Далеко живёт, в Индии. Как четыре быка размером.

– Больно здоровый. Сам не съешь, точно делить надо, – сообразил Родька.

– А у тебя что, есть слоник, чтоб делить? – удивилась Любава.

– Нет, – вздохнул Тимка. – Потому и вовсе глупо вышло. В общем, проехали.

– А задержали чего? – сдержанно поинтересовался Сенька.

– В наставники его произвели! – не удержался от комментария Лёнька. – Вон Лёху спросите.

– Теперь к Кузнечику на хромой кобыле не подъедешь, – обозначил диспозицию тот, стрельнув глазами в нахохлившегося Мартына. – А учить он нас будет. Ну, тех, кто раненый или вообще увечный. Мало ли вдруг чего, – вдруг смутился он.

– А нас? – возмутился Родька.

– Нас он и так учит, – отмахнулся Захарий.

– Ну и как тебе в новом чине, господин наставник? – весело выкрикнул один из отроков, что до того обретался в лазарете. – Проставляться будешь?

Тимка скорчил недоуменную физиономию и пожал плечами.

– Да как-то непонятно… – начал было он и умолк. Неожиданная мысль шлепнула хвостом по поверхности сознания и ушла в глубину, заставив крепко задуматься.

Любимое Дамирово присловье застряло на зубах, и произнести его, как собирался, Тимка не смог. «Непонятно, зачем оно надо, а главное, зачем оно надо мне?» Кузнечик посмотрел на улыбающиеся лица друзей и решил, что им он такого в жизни никогда не скажет.

Складские мальчишки? Вон как лыбятся. Значит, им это надо. Девчонки просто радуются, понятно, что Кузнечикова наука им так, посмотреть только, но им это, похоже, надо, особенно Любаве. Это зацепило, это почему-то оказалось очень важным, а почему? Тимка об этом думать сейчас не хотел. Лёнька и Алексей – эти Кузнечиковым достижением гордились, как своим. Да что там, понятно же, что если бы не они, Тимофей бы сейчас даже не понял, что это достижение.

Сенька отнёсся к новому статусу спокойно, как так и должно быть. Положа руку на сердце, можно смело сказать, что Семён, при всех своих непонятных заскоках – пацан правильный, а значит, и его, Тимки, новое положение тоже правильное. Даже Мартын смотрит твердо, хоть и чуть… Виновато? Боится, что буду мстить? Ну уж нет, не Мартын. Да и Комар глядит угрюмо, но не заискивающе.

Нужно бы над этим подумать, но чуть ли не впервые с того времени, когда Тимофей на площади перед школой был объявлен учеником своего деда, ни думать над этим, ни считать чьё-то поведение Тимке не хотелось. Пусть будет… ну вот как будет. Новоявленный наставник расплылся в улыбке и под общий хохот закончил:

– В общем, непонятно как-то.

– А чего тут непонятного? – пожал плечами Захар. – Что младшего в наставники определили? Так ты тут такой не первый. Прошка, вон, по щенячьему делу, Юлька по лекарскому. Потому что умеют. Семён своих гонцов гоняет, а Тихоня – вишь, вокруг Алексея круги наматывает? Точно попросится вместе с тобой стрелять учиться. Потому что Алексей этому делу учить умеет. К нам вон тоже – купецкие ученики заскакивают, по складскому делу спрашивают.