помню. Ничего не узнаю. Но я никак не могла перепутать, специально смотрела, куда этот Митяй рулил.

Мне стало жутко. Поэтому мой насмешливый комментарий был исключительно защитной реакцией:

— Вот дядька Митяй вернется и обрадуется. Не заплатили и машину угнали. Вот и помогай после этого незнакомцам на дороге!

Леся и мама отреагировали одновременно:

— Помолчи, пожалуйста. Мы спасаемся. Мама сказала, что это можно бесплатно.

— Очень остроумно, Инка. Лучше папе звоните, пока мы едем.

Мы синхронно достали телефоны, и каждая набрала папе. По нулям. Связь то появлялась, то исчезала, как нарочно. Если бы мы хоть на миг дозвонились, хоть чуть-чуть пробились, папа тут же перезвонил бы или хотя бы сообщение прислал.

— Ладно, пробуйте периодически... Почему у меня стойкое ощущение, что я совершаю преступление? Мы же в беде, и непонятно, что с этими жабалакинцами, или как их там зовут. И как ехать в Сырые Дороги... Зато очень хорошо, что мы раньше с папой не связались! Представьте, что он немедленно помчался бы в Жабалакню, нашел бы способ, и что же, мы бы стали его там ждать? Неизвестно, что бы с нами еще случилось. И наверняка мы не смогли бы ему позвонить, что едем, разминулись бы в дороге. Представьте, он приезжает, а нас нет. И не дозвониться! Ужас. Лучше мы к нему. Хотя бы точно знаем, где он. Никоноровка на карте есть. Главное, чтобы она загрузилась... Но это ерунда.

Так мама себя успокаивала, убеждала, уговаривала.

Зря она это делала вслух.

Потому что я немедленно вообразила, как папа, не дозвонившись нам утром, поднимает всех на уши или, если там всем плевать на нас, тоже угоняет какой-нибудь трактор и мчит в Жабалакню. А дальше... Разминувшись с нами, врывается в пустую заброшенную деревню... Или незаброшенную? Что ему там скажут? Вдруг он оттуда не сможет выбраться?

Но потом я себя буквально насильно успокоила: мы-то обязательно доедем до Никоноровки, и, если папы там не окажется, вернемся в проклятую Жабалакню с подмогой!

Я слабо представляла себе, что это будет за подмога и как мы ее добьемся, если местных тут не расшевелить, но это были мелочи. Мелочи, о которых лучше не думать, чтобы не расстраиваться.

Если раньше мы с Лесей частенько игнорировали вид за окном автомобиля, то теперь пялились напряженно, будто что-то могли пропустить важное или хотя бы отличить один совершенно типичный кусок леса или поля от другого. Никакой отвлекающей музыки. Никаких скетчбуков, никакого рисования.

Минут через двадцать наши «жигули» внезапно вырвались из леса, дорога заметно расширилась и, сделав поворот, вывела нас на Т-образный перекресток.

— Ого! — хором воскликнули мы с одинаковой громкостью и интонацией, будто заранее репетировали. И одновременно же рассмеялись.

Хотя чего смеяться-то? Теперь вообще неизвестно, куда ехать, в какую сторону сворачивать. Зато совершенно точно стало ясно, что по этой дороге мы еще не ездили ни с папой, ни с дядькой Митяем.

И тут прямо перед нами промчалась неизвестно откуда взявшаяся полицейская машина. Старенькая, грязная, помятая какая-то, но настоящая полицейская.

Полиция промелькнула и быстро скрылась из вида, когда мы не успели даже подъехать к перекрестку, но Леся радостно завопила:

— Ура, полиция! Мам, нам же и нужна полиция!

Я, если уж совсем быть честной, полицию побаиваюсь, хотя ни разу с ней не сталкивалась, но в этом случае Лесю поддержала:

— Давай развернемся, поедем за ними, все расскажем!

Мама по инерции включила поворотник, чтобы свернуть на перекрестке за полицией, хотя вокруг никого не было и можно было не соблюдать правила дорожного движения, но в последнюю секунду передумала и крутанула руль в противоположную сторону:

— Нет уж, никуда разворачиваться я теперь не буду. Мы уже один раз за местной машиной поехали, спасибо. Больше я в такие игры не играю.

— Мы теперь сами местная машина! — вставила Леся.

— Вот именно.

— Но это же полиция!

— Лично я, честно говоря, никакой полиции не разглядела. Очень было похоже на ту желтую «ладу» с лихачами... Но раз вы говорите, что полиция... Только теперь поедем не за ними, а туда, откуда они. Так вернее.

Несколько минут мы ехали молча. Мама — глядя строго перед собой, а мы с Лесей — каждая в свою сторону.

В машине в любом случае почему-то чувствуешь себя в безопасности. К тому же с мамой. Тем более что сейчас она не спит.

Словно подслушав мои успокаивающие мысли, мама решила их развеять:

— Я сильно сглупила. Надо было ехать за полицейской машиной. Сказали бы, что ничего не угоняли, а ехали за помощью.

— Но мы и ехали за помощью!

— Да, точно.

Мама, кажется, окончательно растерялась, но вдруг закричала:

— Я тупица! — Она стукнула что есть силы по рулю и тут же вцепилась в него опять, будто он мог куда-то исчезнуть. Мы с Лесей притихли. — Тупица! В каждой деревне есть телефон экстренной связи! Мы могли позвонить оттуда! И не надо было даже в Сырые Дороги добираться! — Она застонала: — Мы действительно угнали чужой автомобиль и не заплатили хозяевам за постой. Надо же быть такой идиоткой!

— Мам, мам, все в порядке. Мы просто все испугались сильно. И он же реально отказывался от денег!