За жирными амфибиями не было видно воды. Они налезали друг на друга, скребли лапами по ржавым стенкам бочек и иногда глухо подквакивали, реально, будто ругались или просто переговаривались между собой.

Да здесь натуральное нашествие жаб! Отвратительно!

Мама между тем решительно поднялась на расшатанное хозяйское крыльцо, по дороге ногой спихнув со ступенек очередную жабу, слегка, только из вежливости постучалась и резко дернула на себя ручку двери. Потом раздраженно пожала плечами, вытерла руку от патины, которая покрывала дверную скобу, и толкнула дверь плечом.

Дверь не шелохнулась, хотя выглядела неприглядно и хлипко, с этой облупившейся краской, частички которой остались у мамы на куртке. Теперь было ясно, что хозяйский дом надежно заперт. И окна занавешены. Но они, кажется, всегда были занавешены. Нет, вру. Не всегда. Дядя Митяй выглядывал же из открытого окна, и тогда занавески были подняты. И когда мы заходили внутрь дома, тоже.

— Тут вообще никого нет. Что за разор и грязь!

Мама в сердцах слишком сильно пнула дверь ногой и поморщилась от боли.

— А захряпы появились, — начала было я.

Леся резко дернула меня за рукав куртки:

— Молчи! — Потом, решив, что была слишком груба со мной, жалобно уточнила: — Не надо, пожалуйста, мне и так страшно...

Тем удивительнее было увидеть хозяйскую «копейку» в том же самом состоянии и на том же самом месте, что и вчера. На фоне всеобщего внезапного запустения машина выглядела несколько чужеродно. Да, она с самого начала была ржавой и грязной, изрядно потрепанной временем, однако мы точно знали, что она действует. От нее несло бензином, и травой она не заросла.

Только вот к багажнику «копейки» с двух сторон были прислонены очередные захряпы. В мужской одежде, в кепках, надвинутых глубоко, чуть ли не на пол-лица (если можно назвать лицом повязанную тряпку). Они как будто облокотились поболтать и покурить. Мне даже показалось, что у одного из них для правдоподобия была пририсована точечками щетина на виднеющемся из-под кепки подобии подбородка.

Но, честно говоря, эти наряженные чучела вызвали гораздо меньше удивления и эмоций, чем оставленный рабочий автомобиль. Вообще никто из нас не ожидал обнаружить «жигули» там, где их вчера припарковал дядя Митяй. Скорее, совсем наоборот. Ну как-то странно, что хозяева покинули свой дом, все заперли, в том числе пристройку к бане с гостями внутри, и удалились в неизвестном направлении пешком, бросив автомобиль!

Мы мимоходом заглянули в кабину «копейки». На первый взгляд все было на месте. Может, машина сломалась? Не на ходу? Но мы бы услышали, стопроцентно услышали бы, как ее заводили.

Это вам не тихонечко палку в дверную ручку всунуть. Это бешеный мотор «жигулей»! Это рев на всю округу, дым, треск, безумие!

Бред какой-то. Что-то не то...

Но теперь, когда мама была так решительна и полна возмущения, и даже, несмотря на мигрень, вела себя адекватно, страх немного отпустил меня. Да и Леся предпочла довериться маме и зря не переживать.

Мама без колебаний зашагала прямо посреди улицы, а мы поспешили следом, стараясь ни в коем случае не отставать ни на шаг. Вскоре стало понятно, что не только дом дядьки Митяя превратился в заброшку. Если раньше неказистыми выглядели только заборы, то теперь от них словно заразились и дома. Неприятные, будто пустые и почерневшие, окна. Облезшая краска на наличниках. Заколоченные кое-где входные двери. Покоробленные крыши, потемневшее дерево стен. О заросших рослыми сорняками и чахлыми кустиками участках и говорить нечего.

Создавалось впечатление, что в деревне никто не жил по крайней мере год. Это в лучшем случае. И уж точно невозможно было даже при всем желании привести всю деревню в упадок всего лишь за одну ночь. При условии, конечно, что ночь — не полярная. Даже если бы мы вчера не обратили внимания на признаки запустения, смотрели и не видели, все равно контраст с сегодняшним состоянием деревни был слишком уж явным.

Хорошо хоть, тумана нет. Кстати! Не мог так туман подпортить дома? Нет, глупости. Вообще это же не ядовитые испарения, как в каком-нибудь кино про зомби. Мы же с Лесей в этом тумане ходили и не испортились. Разве что это были какие-то особенные испарения, действующие исключительно на деревянные постройки.

Не только на нас туман не подействовал угнетающе. По обеим сторонам дороги, у каждой калитки стояли захряпы-наряжухи. Где парочкой, где в одиночестве. Все они были одеты по погоде, в самую обычную деревенскую одежду. Ну то есть как ходят местные жители.

Или как мы думаем, что они так ходят.

Пустые лица, обтянутые белой материей, выглядели особенно жутко. Будто Жабалакня была полна привидений, только почему-то все они решили явиться при свете дня.

— Куда все подевались? Что за парад кукол? — взвилась мама. — У них что, праздник тут какой-то?

Вчера Леся тоже про праздник подумала.

— Мам, ты, что ли, совсем оглохла и нас не слышишь? — вспылила я. — Это захряпы-наряжухи!

Мама молча посмотрела на меня, сжав губы в нитку. Ни слова не сказала, отвернулась и пошла дальше. Мне стало немного стыдно. Ну да, я нагрубила.

Но меня можно понять! По сути, я сказала правду только не теми словами. Меня можно понять...

В какой-то момент мама взяла нас за руки и решительно повела вперед. Я сразу поняла куда. Уж если и есть место, где точно можно узнать о странном преобряжении Жабалакни, так это...

Но магазин тоже оказался заперт. Не просто