направлялись в тяжелую и оборонную промышленность, более 70 млрд. — в легкую (в том числе текстильную) промышленность, 40 млрд. — в сельское хозяйство, 110 млрд. — на содержание всех силовых структур, что, кстати, было в два раза меньше, чем в прошлом финансовом году, и 130 млрд. руб. — на развитие образования, медицины, науки, культуры и социальной сферы, что, напротив, было значительно выше вложений прошлых лет[406].

Обосновывая столь радикальное изменение всего госбюджета страны, Г. М. Маленков, ставший главным инициатором этого решения, впервые прямо заявил, что с 1925 года, то есть с момента окончания восстановительного периода, производство средств производства (группа «А») увеличилось в 55 раз, а производство средств потребления (группа «Б) — только в 12 раз. А так как в настоящее время главной и насущной задачей партии и правительства является максимально быстрое и существенное повышение жизненного уровня народа и обеспечение советских людей качественными и дешевыми товарами, то эту задачу предполагалось решить не только за счет крупного перераспределения бюджетных средств, но и за счет радикального пересмотра политики партии в аграрном вопросе. Поэтому в своем докладе Г. М. Маленков предложил: а) существенно повысить заготовительные цены на мясо, молоко, шерсть, картофель и другую сельхозпродукцию; б) снизить существующие нормы обязательных поставок с приусадебных хозяйств колхозников и сельской интеллигенции; в) установить единый (существенно сниженный, в среднем в два раза) сельхозналог для всех категорий крестьянских хозяйств, независимо от доходов единоличников и колхозников; г) списать все недоимки по прежним налоговым платежам и прекратить порочную практику ликвидации личных приусадебных хозяйств колхозников, что тот же Г. Г. Попов определил как «второй элемент маленковских реформ».

Между тем приведенные выше данные не очень «бьются» с информацией закрытого Статистического сборника Министерства финансов СССР, который был составлен только для высшего руководства страны начальником Отдела финансово-бюджетной статистки Г. В. Дарковым. Согласно этому источнику, из расходной части общесоюзного бюджета на 1953 год в размере 514,7 млрд. руб. около 69 млрд. (13,4%) направлялись в тяжелую и оборонную промышленность, порядка 8,4 млрд. (1,6%) — в легкую промышленность, чуть больше 36,7 млрд. (7,1%) — в сельское и лесное хозяйство, примерно 107,8 млрд. (20,9%) — на оборону и 128,8 млрд. (25%) — на развитие образования, медицины, науки, культуры и социальной сферы. При этом расходы на оборону снизились всего на 53,6 млн. руб., зато, напротив, очень резко сократились расходы всех строительных министерств — с 20 до 3,8 млрд. руб., что составило всего 0,7% расходной части обновленного бюджета страны[407]. Аналогичным образом данные Ю. Н. Жукова, не очень «бьются» и с бюджетом 1954 года, где из всей расходной части почти в 553,9 млрд. руб. в тяжелую и оборонную промышленность направлялись 72,4 млрд. руб. (13,1%), в легкую промышленность — 11,1 млрд. (2%), в сельское и лесное хозяйство — 47,25 млрд. (8,5%) и на образование, медицину, науку, культуру и социальную сферу — более 141,5 млрд. (25,6%). При этом расходы строительных министерств вновь резко выросли до 14,2 млрд. руб. (2,6%), а на оборону, напротив, резко сократились до 98,85 млрд. (17,8%), что стало зримым результатом принятых решений по записке маршала Н. А. Булганина, о которой мы писали выше, и что тот же Г. Г. Попов обозвал уже «третьим элементом маленковской реформы».

При этом следует особо подчеркнуть, что эти предложения премьера вовсе не были его импровизацией. Как установили ряд историков (Е. Ю. Зубкова, В. А. Шестаков, А. К. Сорокин[408]), данные новации уже, по сути, содержались в более ранних документах. Во-первых, в проекте докладной записки «О налоговой политике в деревне», подготовленной в марте 1953 года в аппарате министра финансов СССР А. Г. Зверева. А во-вторых, в аналогичной докладной записке «О недостатках в сельском хозяйстве и мерах по улучшению дел в колхозах и совхозах», которая была направлена новым министром сельского хозяйства и заготовок А. И. Козловым на имя Г. М. Маленкова в середине июля 1953 года. Именно эти записки и стали той фактологической и аналитической базой, которая поначалу и легла в основу августовской речи Г. М. Маленкова на сессии Верховного Совета СССР, а затем и в доклад Н. С. Хрущева на Пленуме ЦК в сентябре 1953 года.

Хорошо известно, что августовский доклад премьера, опубликованный во всех центральных, республиканских, краевых, областных и даже районных газетах, вызвал огромный резонанс во всем советском обществе, особенно в деревне. Г. М. Маленков в «мгновение ока» превратился чуть ли не в самую популярную фигуру среди всех руководителей страны. Более того, даже американская разведка, обратив особое внимание «на необычность и смелость новаций», заявленных в этом докладе, сделала поспешный вывод о том, что в ближайшее время «никто не сможет угрожать доминирующим позициям Маленкова»[409]. Однако, как считают ряд историков (Ю. В. Аксютин[410]), ЦРУ очень сильно «заблуждалось», поскольку «именно в августе 1953 года в Президиуме ЦК появились «новые трещины», так как новый маленковский курс «встретил сильное противодействие у его коллег по «коллективному руководству», которое чем дальше, тем более возрастало».

Вместе с тем профессор Ю. В. Аксютин сам запутался в собственных «трех соснах», так как в этой же работе, правда чуть ниже, он пишет о том, что видимый конфликт внутри Президиума ЦК возник уже в июле 1953 года, о чем, кстати, говорят и мемуаристы, и его историки-коллеги, в частности та же Е. Ю. Зубкова[411]. Так, по известному свидетельству тогдашнего руководителя Канцелярии Президиума ЦК и многолетнего помощника премьера Дмитрия Николаевича Суханова, первоначально Пленум ЦК по аграрным вопросам намечалось провести в августе 1953 года. С основным докладом на этом Пленуме должен был выступать сам Г. М. Маленков, поэтому именно он в июле 1953 года на одном из заседаний Президиума ЦК и представил основные положения данного доклада остальным членам «коллективного руководства». Однако тогда они вызвали резкие возражения со стороны большинства членов высшего партийного ареопага, в частности Н. С. Хрущева и В. М. Молотова. Поэтому Пленум ЦК по данному вопросу был перенесен на сентябрь 1953 года, а основным докладчиком на предстоящем Пленуме был назначен вовсе не глава союзного правительства, а секретарь ЦК Н. С. Хрущев.

Между тем Г. М. Маленков, которого ряд авторов (Р. Г. Пихоя, Р. А. Медведев, Ю. В. Аксютин, Д. Боффа[412]) до сих пор считают человеком «без лица» и «собственного стиля», тогда обыграл Н. С. Хрущева и Ко и все-таки выступил с собственным докладом на августовской сессии Верховного Совета СССР, о чем мы говорили выше. Именно это обстоятельство Н. С. Хрущев и припомнил опальному премьеру, правда значительно позже, в июне 1957 года, когда с трибуны Пленума ЦК